Что такое русская икона, как ее коллекционируют, каков рынок икон, его особенности, проблемы и будущее – об этом рассказали "Культуромании" владелец семейной иконописной мастерской "Создавая наследие" ikonu.ru Илья Подорванов, ярославский ювелир и коллекционер Николай Балмасов и художник-реставратор Марина Селифонова.
Что такое русская икона
Илья Подорванов:
Среди нескольких своих ответов на этот вопрос я выберу один. Икона – это и есть русская душа.
Николай Балмасов:
Икона не является феноменом русской культуры. Это религиозная живопись достаточно закрытой страны, не имеющей серьезной школы обучения живописцев. Обычное сравнение живописи Джотто и его круга показывает и доказывает более высокую степень живописной культуры. Даже византийская живопись 13-16 века более изящна и в разы более профессиональна . Религиозная живопись Возрождения и религиозная живопись Руси - различны по уровню. А если обсуждать стоимостную разницу, как предмет антиквариата - то итальянская живопись аналогичного времени стоит в разы дороже. В то же время русские иконы 13-16 века – это единственные живописные свидетельства своего времени.
Марина Селифонова:
Для меня как для реставратора икона – это именно культурное явление, интересное своей уникальностью и многогранностью. Это выражение религиозной мысли, исторических реалий, быта. У реставраторов есть такое понятие, как история бытования памятника. Это, в частности, и надписи, которые делались на иконах, в том числе на оборотах – "в дар такому-то от таких-то", все те наслоения, которые приобретала икона в процессе своей жизни. Все это составляет лицо иконы, показывает ее сложный исторический путь русского народа, и не только русского, всей страны в целом.
Как реставратор, я своего рода врач для икон, поэтому я не имею этического права что-то ценить или не ценить. Я ценю то, что икона вообще до меня дошла. Я сама проживу меньше, чем самая молодая "краснушка" (один из видов примитивной народной иконы – К.), которая находится у меня в мастерской. Поэтому я представляю себя, знаете, такой сидящей на берегу реки времени и с благодарностью принимающей те иконы, которые река прибивает к моей мастерской. Если икона смогла пережить войны, революции, смену государственных формаций, то я ее ценю уже просто за это. Но это, конечно, особый взгляд реставратора.
У каждой иконы есть духовная и историческая ценность, неважно, написана ли она с большим мастерством или без него. Мой опыт общения глаза в глаза с иконой привел меня к отношению к ней как к окну или дорожке. Если эта дорожка протоптана до тебя, то идти по этой дорожке легко. Если это окно мыли и протирали до тебя, другие люди, своими слезами, своими скорбями, то и смотреть через него хорошо. Если же эта икона мало что видела в своей жизни, то и молиться перед ней не так легко. Но это, конечно, скорее эмоциональное ощущение.
Как собирают иконы
Илья Подорванов:
Есть разные уровни коллекционирования, вытекающие из понятия зрелости коллекции, зрелости коллекционера. Это понятие появилось еще до революции.
Развитие любого коллекционера практически всегда начинается спонтанно – какая-то икона попала в руки, понравилась, человек получает от нее эстетическое удовольствие, у него появляется желание покупать новые произведения, в какой-то момент возникает определенный уровень пресыщения и новые потребности. Люди начинают посещать музеи, выставки, знакомятся с другими коллекциями, смотрят каталоги и понимают, что хотят развивать свою коллекцию в определенном направлении. Есть те, кто собирает не одну коллекцию, а несколько. Например, известный коллекционер Феликс Комаров выставлял в Манеже коллекцию храмовых икон, у него было выставлено порядка 300 произведений, на остальные в Манеже не хватило места. Потом он же выставлял отдельно коллекцию "Русские святые".
Иногда люди собирают иконы с украшениями – с венцами, выполненными в серебре, басмой, но в основном это оклады. Многим коллекционерами доставляют эстетическое удовольствие именно оклады. В то же время надо учитывать, что речь лишь о достаточно древних окладах, которые чеканили индивидуально, из даров – нательных крестов и привесок, оставленных верующими на иконе в знак благодарности за то, что их молитвы перед ней были услышаны. После того, как таких даров накапливалось значительное количество, их переплавляли или продавали и покупали металл, из которого делали украшение – оклад. Исторически такие оклады делались из драгоценных металлов, были очень дорогими и обозначали особое почитание. В конце 19 – начала 20 века оклады стали штамповать промышленным способом, поэтому их коллекционная ценность намного ниже.
Один известный коллекционер из Казани собирает все, что связано с Казанью. Если на иконе стоит клеймо города Казань или казанские святые, то дилеры сразу понимают, кому эту икону можно предлагать.
Есть люди, которые собирают иконы отдельных иконописных центров. Например, известный уральский политик Евгений Ройзман посвятил жизнь тому, чтобы открыть иконописные центры Урала – Невьянск, Красноуфимск, в этом его большая заслуга. До него этого никто не делал, эти иконы не были оценены по достоинству, после него иконы этих центров резко поднялись в цене.
Уровень мастерства: от наивных икон до иконописных центров
Илья Подорванов:
Направления коллекционирования икон могут быть самыми разными, а дальше становится важным понятие уровня технического мастерства, с которым они исполнена. Среди коллекционеров больше ценятся произведения, которые написаны технически более совершенно. Например, в иконописных центрах Палех и Мещера были очень развитые школы с высочайшим техническим мастерством, мастера которых вписывали в свои иконы большое количество мельчайших деталей, чего не умели делать в других центрах. Поэтому, например, если коллекционер собирает иконы в окладах, то икона в окладе, написанная палехским мастером, становится для него еще ценнее.
Есть и обратная тенденция – собирать так называемые "наивные" деревенские иконы, которые писались интуитивно, не профессиональными художниками в иконописных центрах, а деревенскими богомазами.
Николай Балмасов:
Духовная ценность в наивных иконах есть. Особенно, если эти иконы имеют отношение к реальным историческим персонажам времени написания или событиям.
Марина Селифонова:
Лично я наивные иконы люблю. Сейчас они становятся популярны, я люблю с ними работать, хотя в реставрации они не так просты. Делались они на потоке, часто с нарушениями технологии изготовления, поэтому разрушаются легко, иногда бывают сложны в укреплении. Но, когда ты берешь эту икону в руки, ты чувствуешь, что до тебя перед ней изливали душу очень многие люди. Такие иконы были обычно в простых домах, простых людей – а жизнь простых людей обычно нелегкая. Ну и куда ты все свои скорби и радости понесешь? Только в святой угол. Поэтому я с особым трепетом отношусь к этим иконам, и с большим уважением. Первое, чему учат реставраторов – любая икона, которую вы видите, старше вас. И видела то, чего вы в своей жизни, возможно, не увидите никогда. Поэтому уважайте ее, относитесь к ней с почтением.
Оценщики
Еще один важный момент – сохран иконы, который отражает ее авторскую, первоначальную живопись. Реставрационное вмешательство серьезно снижает ценность иконы в глазах коллекционеров.
Как убедиться, что перед тобой именно авторское произведение, а не реставрация? Многие коллекционеры пользуются услугами оценщиков. У нас нет такой профессии, но в США, например, она есть, на нее учат и сертифицируют экспертов, которые отвечают за свою оценку своей лицензией.
Илья Подорванов:
У нас в России есть самообразовавшийся институт людей, которые разбираются в этом, которые могут сказать, насколько вещь подлинна и насколько в ней присутствуют реставрационные вмешательства. Есть Институт Грабаря, Институт реставрации и искусств в Петербурге, можно обращаться и в Исторический музей, в Эрмитаж, там тоже есть свои сотрудники, которые тоже могут сделать атрибуцию. Они смотрят произведения физически, если надо, делают какие-то манипуляции – рентген, химанализ, это уже высший пилотаж, когда надо определить, скажем рубеж ли это 15 и 16 веков, первая или вторая половина века. Как правило, люди, которые посвятили этому не одну диссертацию, сразу видят, с чем имеют дело.
Большинство коллекционеров видит сразу регион иконы, век, но реставрацию видно не всегда, поэтому чаще всего привлекают реставраторов, чтобы они проанализировали икону и сказали, на сколько процентов она подлинна, какие вкрапления вмешательств имеются.
Лично на мой взгляд, реставрация – это не криминально, если есть целостный образ произведения. Например, образ Пресвятой Богородицы, на котором со временем были утрачены какие-то элементы, что-то из одежд – в этом случае вмешательство реставраторов я считаю абсолютно допустимым, чтобы образ был целостным. Если вы смотрите на образ Николая Чудотворца и на нем нет руки, вас это будет отвлекать, именно как от молитвенного образа. Если вы исследователь, археолог, тогда для вас важнее, в каком виде она дошла до нашего времени, пусть даже полуразрушенной, как Колизей.
Николай Балмасов:
К реставрации икон я отношусь совершенно нормально . Это естественный временной процесс всей русской иконописи.
Марина Селифонова:
Сейчас реставрацией часто называют то, что к ней не имеет вообще никакого отношения – поновление, коммерческую предпродажную подготовку, реконструкцию, все что угодно. Для меня эталоном является музейная реставрация, которая меньше всего травмирует икону, и больше всего ее раскрывает. Правда, даже среди музейщиков вопрос реставрации вызывает споры. Поэтому обычно решение о реставрации принимают реставрационные советы, консилиумы экспертов, чтобы этот важный вопрос о не решался единоличной волей.
Альтруисты и кощеи. Должен ли коллекционер публиковать свои иконы?
Илья Подорванов:
Одни коллекционеры стремятся максимально поделиться своими иконами и публиковать их, другие же предпочитают, наоборот, максимально сохранить их в тайне. Если человек публичный и открытый случайно покупает произведения с сомнительным прошлым, то он вернет его, такова практика. По большому счету, произведения, которые находятся сейчас в публичных коллекциях, например у Григория Лепса, у Виктора Бондаренко, они все исследованы, иногда даже известно, из каких они храмов. При этом возвращать иконы чаще всего некому – храмы, в которых они находились, как правило, утрачены, взорваны в советское время.
Вопрос о возвращении икон в храмы не имеет однозначного ответа. Коллекционеры и частные музеи, например Музей русской иконы на Таганке, сыграли колоссальную роль в истории России – они спасли эти памятники, когда в 70-80-х годах их энтузиасты ездили по вологодским, архангельским деревням, благодаря им эти иконы остались в России.
Например, у создателя Музея русской иконы на Таганке Михаила Абрамова были известные публичные случаи, когда он выкупал украденные иконы и возвращал их в Россию, тем музеям, из которых они были похищены.
Николай Балмасов:
Должны. Но я знаю множество коллекционеров, скрывающих свои коллекции. У некоторых иконы лежат стопками на стеллажах, без реставрации и описания .
Марина Селифонова:
Крайне сложный вопрос. Я бы так сказала – публиковать или нет, это личное дело коллекционера. А вот сохранить, не испортить и не изменить – дурной, некачественной реставрацией, или вообще реставрацией, облик иконы – вот это важно. Зачастую коллекционеры относятся к иконе как к своей личной собственности. Зачастую коллекционеры относятся к иконе, как к своей собственности. Для них это вложение денег. И они считают, что, заплатив деньги за икону, они получают ее в собственность, с которой может делать все, что хочет. Коллекционеры должны понимать, что икона попала к ним временно, и относиться к этому, как к привилегии. Тогда это будет хорошо. А публиковать или нет – это их личное дело, потому что люди опасаются за сохранность, и я их понимаю.
Рынок икон
Илья Подорванов:
Исторически основной рынок икон в России – это Вернисаж, культовое место, где происходит основной оборот икон, как и другого антиквариата. Появились интернет-площадки, Мешок, Аукцион.Ру, там продают иконы всех направлений за фиксированную цену и на аукционах.
Иконы продаются и на зарубежных онлайн-аукционах, таких, как eBay – там можно встретить не только русские, но и греческие иконы. Это становится сейчас основным местом покупки и продажи икон, торговля вообще уходит в онлайн, это коснулось и антиквариата.
В то же время остается и огромное количество антикварных магазинов в России и по всему миру. Интернет-торговля вряд ли вытеснит их совсем, потому что для многих коллекционеров остается насущной необходимостью непосредственный контакт с предметом – взять в руки, подержать и понять, что без этого предмета ты уйти не сможешь. Через интернет подобные чувства испытать сложно.
Если человек уже точно знает, что он хочет, собирает какое-то определенное направление, тогда купить икону в интернете для него проще.
Николай Балмасов:
Ни Вернисаж, ни онлайн-площадки сейчас не работают и не определяют массу продаж . Всё происходит, в основном, через старые связи и знакомства.
Марина Селифонова:
Насколько я могу судить из общения с коллекционерами, сейчас все самое интересное ушло в интернет – находки, открытия, все в основном происходит в интернете.
Цены на иконы
Чем старше век, тем меньше число сохранившихся от него древнерусских икон, поэтому цены на домонгольские иконы аукционах могут достигать астрономических значений. Цены на иконы 14-17 икон колеблются в диапазоне от десятков до сотен тысяч долларов в зависимости от века и состояния. В то же время определить минимальную цену на писаные иконы, которые могут представлять интерес для коллекционеров, тоже оказалось непросто – все зависит от субъективного взгляда коллекционера.
Илья Подорванов:
Первый нижний ценовой сегмент – иконы более-менее приличного технического уровня написания, в хорошей сохранности, если известен иконописный центр, то это 300, 500, 1000 долларов. Это примерно совпадает с ценовым сегментом новых икон, уровень которых сейчас где-то до 500 долларов.
Николай Балмасов:
От $2000.
Марина Селифонова:
Насколько я могу судить как реставратор, с 500 тысяч рублей – это самый низ. Но это во многом зависит от того, понимает ли человек, который нашел икону и хочет продать ее, что именно он продает, сколько это действительно стоит. Находки все еще случаются, они редки, но иногда случаются, и в моей жизни такое тоже бывало, когда возле деревенского отхожего места, простите за подробности, я обнаружила фрагменты иконы из иконостаса 16 века. Забыла, зачем шла, называется.
Подделки
Кажется, что раз уж икона – такой дорогой предмет, то у злоумышленников и нечистоплотных на руку реставраторов легко может возникнуть искушение создать поддельный раритет, чтобы продать его за огромные деньги. Насколько велик риск столкнуться с поддельной иконой?
Илья Подорванов:
Сложно подделывать дорогие иконы, потому что подделка – сама по себе недешевое удовольствие. Этим может заниматься лишь человек, который профессионально настолько искусен, что может создать на старой доске такое произведение, в котором мало кто распознает современное творчество. Фактически, ему нужно как мастеру подняться на уровень автора оригинала – Андрея Рублева, например.
Такие случаи известны, они опубликованы, за рубежом такие произведения иногда всплывали на аукционах. На Christie's всплыла одна американская коллекция, которая была продана советской властью еще до войны, когда была нужна валютная выручка. После этого специалисты сделали атрибуцию и обнаружили массовую подделку икон. Сейчас, я бы сказал, это редкое явление – все известно, все прозрачно. Если произведение продается за сотни тысяч долларов или евро, то просто так это на улице не купить, есть продавец, который отвечает за 'ne сделку – какой-то известный коллекционер, который перепродает свой предмет, или аукционный дом, те же Sotheby's или Christie's, которые отвечают своей репутацией. Если вдруг экспертиза подтвердит чьи-то сомнения, деньги будут возвращены покупателю – никто не хочет рисковать.
Прозрачность рынка икон вытеснила сегмент откровенных подделок. Остался класс произведений, в которых есть серьезный уровень вмешательства, допустим, они потеряли около 50% оригинальной поверхности из-за плохих условий хранения.
Реставрированные иконы
Чтобы понимать, как это происходит: икона пишется не просто на доске, она покрывается грунтом, это левкас – меловая известь. И эта известь очень чувствительна к состоянию влажности окружающей среды. Очень часто иконы хранились в подполье, на чердаках, в подвалах, где известь напитывала влагу и разрывала изображение. И вот в результате есть икона, она потерял 50% изображения. Ее можно продать в таком состоянии, а можно вмешаться, реконструировать и воссоздать утраты и продать как целостное произведение. Это не подделка – это икона с реставрацией. Вот таких икон много, и здесь уже работает принцип честности продавца – скажет он или не скажет. Реставрировать можно очень хорошо, так, что обыватель не заметит. Если люди профессионально к этому подходят к коллекционированию, или это просто художник-реставратор, они это увидят. Это так же, как с машинами. Есть люди, которые это видят – я например не вижу. Поэтому специалисты зарабатывают на этом.
Икон было создано очень много. Миллионы, может быть, десятки миллионов икон были по всей России. Когда сжигали церкви, икон не сожгли даже половину. Поэтому многие сохранились до наших дней, но редко в целом состоянии. Поэтому, на мой взгляд как человека, который не только коллекционер, но при этом и верующий, мне кажется правильным реставрировать икону. Произведение получает свою жизнь в том предназначении, для которого оно создавалось – для молитвы.
Криминал
Прозрачность рынка икон привела к тому, что никто не хочет покупать иконы с сомнительным прошлым. Правоохранительные органы все-таки не дремлют, есть даже специальный отдел, как мне известно, который этим занимается. Они также мониторят эти площадки, открытые аукционы, следят за людьми, которые ездят по деревням и скупают иконы у населения.
Если икона украдена, и такие случаи бывают, в том числе из частных коллекций, - то все становится публично известно в интернете, и если воры захотят продать ее по стоящим деньгам, это практически невозможно.
В то же время бывают и заказные ограбления. Год назад один из собеседников "Культуромании", Николай Балмасов, стал жертвой такого инцидента. Злоумышленники похитили из его дома много редких, аукционных икон, в том числе 15-го и 17-го веков. Эти иконы до сих пор не всплыли в публичном пространстве, никого не нашли. Комментировать это Балмасов отказался, объяснив, что расследование все еще продолжается.
Влияние кризиса
Илья Подорванов:
Многие жалуются, что рынок икону упал, свободных денег у коллекционеров стало меньше. Многим коллекционерам пришлось серьезно ограничить свою деятельность. Если раньше они могли покупать произведения высокого уровня, не задумываясь и не торгуясь, то сейчас начали торговаться, и сильно, начали дольше ждать удобного случая. Количество старинных икон в продаже сократилось, в отличие от новых.
Что касается колебания цен, то на рынке икон они традиционно выражаются в валюте. Расчеты, естественно, делаются в рублях, но если человек десять лет назад купил икону за 5 тысяч долларов, он и сейчас будет просить эту сумму. Конечно, ему могут ее не дать, остальное зависит от его жизненных обстоятельств.
Раньше коллекционер мог приобрести икону, затем повесить у себя ее в кабинете и через какое-то время обнаружить, что она уже не вызывает у него какого-то отклика, или перестала соответствовать его концепции. Тогда он шел к продавцу и возвращал ее за ту же сумму, либо тот мог предложить ему другое произведение. Такой оборот был весьма активным, сейчас он существенно сократился. В то же время до сих пор есть коллекционеры, которые берут всё, массово и не торгуясь.
Интересно, что появился и новый сегмент "молодых коллекционеров". Рынок освежается молодыми людьми, новой кровью. Топ-менеджмент России обновляется, люди насыщаются материальными потребностями, их начинают интересовать не только деньги.
Николай Балмасов:
Притока новой крови нет.
Марина Селифонова:
Как жительница Ярославля, я не вижу заинтересованности состоятельных молодых людей в иконе. Вообще сейчас рынок антикварных икон немного встал. По моим наблюдениям, уже лет 5 происходит стагнация, но я все-таки сторонний наблюдатель. Мне видится так. Коллекционеры сейчас – это люди в основном за 50.
Перспективы русской иконы и рынка
Илья Подорванов:
По новому закону, антиквариатом является все, что старше 50 лет. В какой-то момент мы достигнем такого порога, что иконы, написанные в 80-90-х годах 20 века, станут интересными для изучения и коллекционирования. Иконописцев первой пост-революционной волны уже нет в живых, их иконы уже представляют интерес. Есть такой миф, что иконы не писались в период от революции до 90-х, на самом деле писались, но мало. Известна книга Владимира Солоухина "Черные доски", где он рассказывает, как они вместе с Ильей Глазуновым в 60-х годах отыскивали иконы и возвращали их к жизни, реставрировали, а ведь задача реставраторов – не только сохранить памятник, но и написать его, вмешаться в него с точки зрения реконструкции.
Есть и сегодня знаменитые художники, иконописцы. Они уйдут, а их произведения будут ценить.
У моей семьи есть своя иконописная мастерская. Она существует во Владимире с 1979 года. У нас работает 15 иконописцев. Иконописные мастерские и в 19м, и в 20м веке существовали самостоятельно. Безусловно, им приходилось много выполнять заказов не только для частных заказчиков, но и для нужд Церкви. Но сами настоятели Храмов и монастырей, каждый раз сами решают к кому обратиться для написания икон в храм, росписи стен или свода, создания фресок или реставрации. Также всё и сейчас устроено, есть заказ от Храма, пишем для Храма. Есть от простых людей, заказчиков, работаем для них. Чаще, конечно, это комбинация заказов.
Сейчас очень высок уровень иконописного мастерства, современные технологии позволяют иконописцу учиться на произведениях всех веков, с самой глубокой древности. Иконописец 16 века не мог писать, глядя на иконы 15 века, потому что, если вы знаете, икона покрывается олифой – вываренным льняным маслом, которое темнеет до состояния черной пленки максимум через сто лет, не более 80. Иконописцы каждого века не видели, как писали за века до них – они писали каждый раз заново, заново, заново на вот этих же черных досках.
Только технология раскрытия икон позволила создать историю русской иконы, благодаря которой современные иконописцы могут учиться на всем опыте, выбирать свои собственные стиль и технику, в которых они будут работать.
Я думаю, что иконописцев в России, наверное, около тысячи. Из них, я думаю, таких интересных, возрастных, очень талантливых профессионалов – около десятка.
Марина Селифонова:
Для себя как реставратора я это формулирую так: чем больше я сделаю для сохранения прошлого русской иконы, тем больше шансов на ее интересное будущее.
Две истории из жизни икон
Марина Селифонова:
Иконы – это уникальная форма жизни, совершенно уникальная. Она приходит, уходит, сама ищет себе владельцев, сама знает, где ей быть. Это что-то совершенно удивительное.
В одной семье были три большие иконы, деисус – Спаситель в центре, с одной стороны Иоанн Предтеча, с другой – Богородица. Три иконы, трое детей. Все эти три иконы родители разделили между детьми. Богородица досталась дочери. Дочка вышла замуж, в семье началось горе – муж стал очень сильно пить. Дошло дело до того, что с пьяных глаз он схватился за топор, бросился на жену, жена в ужасе схватила икону со стены и стала защищаться. Эту икону принесли мне – больше десяти рубленых ран, следов от топора. Свежие такие следы. Икона сантиметров 60 в высоту. После того, как икона раскололась надвое в руках у женщины, муж пришел в себя, бросил топор и в слезах убежал.
Иногда, странно прозвучит, ко мне приходят люди, приносят икону и говорят – знаете, нам икона не нужна, если вам не надо, вы ее сожгите или выбросьте. Мне однажды принесли икону Феодосия Черниговского. Такая, немного наивно написанная, антикваров она не заинтересовала, а мне, знаете, так жалко ее стало, икона-то красивая, какая-то такая теплая. И я ее отреставрировала. Друзья у меня держали магазинчик всяких подарков, мы выставили ее там. Стояла у них эта икона года два, в каком-то углу, наверху, никому особо не интересна. И вдруг приходит мужчина и говорит – это как? Это Феодосий Черниговский? Мне срочно надо, дайте сфотографировать! Оказалось, что он был спонсором храма в честь Феодосия Черниговского. Приехал в эту деревню, показал жителям – они сказали, что такая икона им нужна. И с величайшими почестями, радостями эту икону купили, привезли в храм, поставили на почетное место, все были счастливы – а больше всех была счастлива я. Это такое чувство – когда ты спас что-то такое, что очень нужно людям… Теперь несут они свои печали, может быть радости, к этой иконе…
Русская икона и религиозный кризис
Илья Подорванов:
Институт церкви испытывает небывалый рост, реставрируются и строятся новые храмы, приходские школы, открыты институты и университеты. Есть свой федеральный теле и радио канал, открыты все площадки для коммуникаций в интернете и соцсетях, Instagram, вКонтакте, Facebook, YouTube. Надо отдать должное, спикерами выступают очень образованные, грамотные люди, не боятся говорить о проблемах, умеют общаться на языке слушателя. Сопричастное покровительство известных людей (артисты, писатели, спортсмены, власть, меценаты). Самое главное, что у Церкви есть реальная поддержка верующих, есть высокий уровень доверия с прихожанами, это дорогого стоит. Рост бурный, весенний, люди не ожидали, это может выглядеть, как засилие. На фоне этого и иконописный мир развивается семимильными шагами, формируются новые иконописные центры (на старых местах), появляются новые имена среди авторов, новые исследователи. Думаю, мы в самом начале пути, после роста, будет затишье.
Марина Селифонова:
Угроза религиозного кризиса существует всегда внутри каждого человека, если уж философски. И именно за религиозными кризисами следуют обычно духовные победы и вершины. Поэтому религиозного кризиса совершенно бояться не стоит – это горнило, в котором лишнее сгорит, а золото очистится. Важно еще понимать, что русская икона – она шире, чем границы русской Церкви. Может это кощунственно и резко прозвучит, но жизнь иконы не ограничивается храмом. Несмотря на то что это литургический предмет, есть литургическая жизнь иконы, икона идет с верующим человеком рядом. Иногда икона – это просто память о предках. Сколько мне приносят, говорят – это осталось от бабушки. Вот дом стоял, падал, а мы так боялись что нам наголову бревно упадет, но мы зашли, потому что там стояли иконы, а на эти иконы молилась бабушка. Икона – это не только религиозный предмет, это многое другое. Никакие кризисы иконе не страшны, никакие ни духовные, ни экономические. Сколько икона пережила! Сколько ни было в ее жизни. Пережила то что было, и переживет то, что будет.
Василий Ансимов
2024 Все права защищены
