В Государственном музее Востока открылась выставка работ художников, эвакуированных в годы Великой Отечественной войны в Ташкент и Самарканд, а также местных живописцев
В название выставки «Нам родина пристанище дала…» взята строка из стихотворения Анны Ахматовой, созданного в Ташкенте, где она провела три года, с 1941 по 1944. Экспозиции созвучны и прозаические строки, написанные Корнеем Чуковским в один из первых дней на ташкентской земле: «Тополя — необыкновенной высоты — придают городу особую поэтичность, музыкальность. Я брожу по улицам, словно слушаю музыку, — так хороши эти аллеи тополей. Арыки и тысячи разнообразных мостиков через арыки, и перспективы одноэтажных домов, которые кажутся еще ниже оттого, что так высоки тополя, — и южная жизнь на улице и милые учтивые узбеки, — и базары, где изюм и орехи, — благодатное солнце — отчего я не был здесь прежде — отчего я не попал сюда до войны?».
По словам куратора Млады Хомутовой, выставка рассказывает о Средней Азии как пристанище для художников, не только приехавших сюда в годы войны, но и поселившихся здесь раньше.
- Выставка получилась камерной – в связи с нынешней ситуацией нам захотелось создать образ приюта, пристанища. Для советских художников таким приютом стала Средняя Азия. У нас много произведений Павла Бенькова и Зинаиды Ковалевской, которые прибыли в Самарканд раньше других, в тридцатом году. Им эта земля тоже дала приют - они приехали сюда из Казани, где была достаточно напряженная обстановка.
- То есть Павел Петрович Беньков все-таки уехал в Бухару, а потом в Самарканд, чтобы спастись от ареста?
- Мы точно не знаем, по каким причинам он приехал, но ему повезло, потому что в Казани в это время уже шли репрессии и художников не щадили. Неизвестно, как сложилась бы его судьба. Но в Средней Азии ему очень понравилось. Там ведь совершенно необыкновенный свет и цвет. С одной стороны, солнце в Средней Азии слепящее, оно все выбеливает. Но национальные одежды, шелка, они горят на этом белом солнце драгоценными камнями. И человеческие типажи необычные.
Кроме Бенькова и Ковалевской, его ученицы в Казанском художественном училище, которая поехала в Среднюю Азию вслед за мастером, у нас хорошо представлен Александр Волков, прекрасный художник, родившийся в Фергане. По воспоминаниям его сыновей, он очень благородно вел себя по отношению к тем, кто приехал в Ташкент в войну: вместе со своими учениками встречал поезда, которые везли эвакуированных, отдал им свою мастерскую. Он часто изображал караваны, которые, видимо, были для него символом времени, и одну из таких работ мы включили в экспозицию.
У Бенькова тоже есть любимый мотив – он часто писал хаузы, то есть искусственные водоемы, которые на Востоке обычно строят во дворе дома, рядом с мечетью или чайханой. В маленьком зальчике, который предваряет большой зал, где висит основное количество работ, мы повесили полотно Бенькова «Чайхана на Регистане», большое, многофигурное, перекликающееся с другой его работой «Подруги. Письмо с фронта». Вы, конечно, помните «Письмо с фронта» Александра Лактионова, написанное в 1947 году. Свет на нем поставлен очень похоже, и есть основания предполагать, что Лактионов, который в годы эвакуации находился в Самарканде, видел картину Бенькова, потому что она написана раньше.
Есть очень любопытные пересечения. Например, «Пейзаж у водоема» Роберта Фалька перекликается с картиной Бенькова «Чайхана у хауза». Фальк в эвакуации не сразу начал работать -- много преподавал в Самаркандском художественном училище, поэтому не хватало времени. И просто не было материалов. В 1943-м году, по воспоминаниям его жены, художнику удалось раздобыть холсты, и он сразу же написал целую серию самаркандских пейзажей. Один из них у нас есть.
- Работы Амшея Нюренберга выделены в отдельную выставку, но тематически две выставки пересекаются - этот художник в военные годы тоже жил и работал в Ташкенте.
- Нюренберг был в Средней Азии еще раньше, в начале двадцатых годов, но тогда его интересовала в основном архитектура, а во второй приезд, в 1941 году, он пишет беженцев, детей и стариков, или идиллические картины местной жизни на природе. У нас получилась монографическая выставка его графики, и две небольших живописных работы. Он чудесный график, его листы напоминают рисунки старых мастеров. Нюренберг учился в Париже, делил мастерскую с Марком Шагалом, потом работал с Маяковским, делал вместе с ним плакаты для «Окон РОСТа» и был командирован Луначарским в Париж для чтения французам лекций о советском искусстве. Такая у него была миссия, можно даже сказать, дипломатическая. Кроме картин и рисунков, он оставил очень интересные воспоминания о своих современниках, они тоже очень ценны. Нюренберг писал их в 60-х годах, но изданы они были совсем недавно – книгу собрала его внучка Ольга Тангян. К сожалению, там совсем немного про Среднюю Азию.
- Что на этих двух выставках станет для зрителей сюрпризом?
- Во-первых, новые работы Александра Лабаса из ташкентской серии – три из них экспонируются впервые. Кто-то откроет для себя чудесные гуаши Аксельрода. Очень многим, я уверена понравится Беньков, его импрессионистические вещи. Поклонники Александра Николаевича Волкова увидят его великолепный пейзаж – караван, идущий мимо мечети Биби-Ханым. Фальк чудесный, великолепны рисунки Нюренберга тушью и пером. Мне кажется, все понравится.
- Какие изменения у вас сделаны в показе для того, чтобы зрители чувствовали себя в безопасности?
- Соблюдается безопасная дистанция, в зале есть разметка, при входе измеряем температуру. Как везде. Но посетителей немного. Лето, все разъехались.
Татьяна Филиппова
2024 Все права защищены
