Современные города — не просто места проживания людей. В них существуют не только маршруты «дом – работа», но и «третье место», которое сочетает в себе множество функций. В таком городе стирается грань между будущим и настоящим, а жизнь становится комфортной и интересной. Так считает социолог, урбанист, партнер компании Citymakers Петр Кудрявцев. Он рассказал «Культуромании», как создавался самый центральный парк Москвы, каким должен быть парк будущего, и есть ли в нем место храмам и, как строить города на базе развития зеленой инфраструктуры
— Вы — один из идеологов создания парковой зоны на месте снесенной гостиницы «Россия». Как зарождался проект парка «Зарядье»?
— Так получилось, что мы участвовали в проекте на всех стадиях его развития. Самой важной задачей для нас изначально было разработать и внедрить некую идеологическую основу во все элементы проекта, а также органично интегрировать пространства парка в контекст города и района. Хотя, конечно, решение о появлении парке на месте гостиницы «Россия» было принято премьер-министром страны и мэром Москвы.
Для формулирования идеологии нового пространства в 2011 году мы создали общество «Друзья Зарядья», куда вошли различные эксперты и просто неравнодушные к проекту люди. Еще в 2012 году «Друзья Зарядья» организовали выставку, рассказывающую об истории «Зарядья» и о лучших парках мира, а также провели десятки круглых столов, посвященных самым разнообразным проблемам — от археологии до возможного будущего функционального наполнения парка. В 2012 году на АрхМоскву мы привезли директора Центрального парка Нью-Йорка с лекцией и создателей Миллениум-парка в Чикаго и Вестерхасфабрик в Амстердаме — был невероятный ажиотаж. Это лучше всего иллюстрирует интерес к развитию парковых пространств в Москве в тот период.
Идеология парка — это wild urbanism, «природный урбанизм», придуманный Diller Scofidio + Renfro, Hargreaves Associates и Citymakers. Из него вышли другие важные идеологические смыслы и объекты — это и отсутствие ограждений, свобода передвижения, всесезонность, функционально активные павильоны, парящий мост, разные ландшафтные зоны со всей страны. Сюда же добавились вводные, разработанные с будущим директором парка Павлом Трехлебом, которые определили культурную и просветительскую составляющие — лаборатории для детей, медиакомплексы и многое другое.
Создание такого общественного пространства, как парк «Зарядье» в центре города, в одной из самых дорогих точек столицы, безусловно можно считать совместной заслугой. Это большая победа не только власти и конкретных людей и компаний, в частности, Марата Хуснуллина и Сергея Кузнецова, отвечавших за его реализацию, но и общества в целом.
«Зарядье» — уникальный прецедент, когда общественный запрос на качественное пространство был услышан и поддержан сверху.
— В 2013 году вы в составе консорциума выиграли международный конкурс на разработку ландшафтно-архитектурной концепции территории парка «Зарядье». Компания Citymakers отвечала за мастер-планирование. В чем оно заключалось?
— Мы, прежде всего, соавторы концепции совместно с бюро Diller Scofidio + Renfro и Hargreaves Associates. В ходе проектирования мы также выступали в роли местных представителей консорциума — участвовали в многочисленных обсуждениях, согласованиях, корректировали те или иные моменты, чтобы было как можно меньше расхождений с первоначальной концепцией. Это был долгий и очень нервный процесс, часто опускались руки, но всегда удавалось находить решение — у проекта было очень много сторонников. Другой очень важной для нас задачей стала разработка социокультурной программы и финансовой модели парка — это была первая подобная работа в нашей стране, и велась она параллельно с проектной. Нужно было сделать так, чтобы общественное пространство наполнилось жизнью и функционировало как относительно самостоятельное. Необходимо было учесть то, как люди обычно ведут себя в общественных пространствах, что их привлекает, что отталкивает. Иными словами, архитектурный проект должен был превратиться в устойчивую социальную систему, чтобы каждый пришедший в парк находил что-то свое.
— На территории «Зарядья» расположено несколько храмов. Как они вписались в концепцию парка?
— Основная цель «Зарядья», как и любого общественного пространства, это учитывать интересы всех его потенциальных посетителей. Парк прежде всего открыл комплекс Патриаршего подворья для визуального восприятия — теперь, со многих точек парка, он воспринимается как единый ансамбль — особенно с Парящего моста.
— Как вы оцениваете дискуссию по поводу противопоставления парка, сквера и храма?
— Я бы не назвал это противопоставлением. И то, и другое так или иначе необходимо различным группам в обществе. Возникающие трения между различными группами интересантов — естественный процесс, когда одна часть общества хочет одно, а другая другое. Иное дело, как работать с этими конфликтными ситуациями, как добиваться компромисса между всеми группами интересов. Необходимо выстраивать честный и открытый диалог. Это как раз задача власти или других сильных стейкхолдеров, участвующих в процессе.
Когда мы говорим о создании или преобразовании общественного пространства, то, конечно, можно предлагать новые неожиданные функции, но начинать стоит с диалога с людьми, которые прежде всего подскажут проблемы места и его обитателей.
— Как должен выглядеть парк будущего в российских городах?
— Парк будущего — это комплекс функций — рекреационных, просветительских, спортивных, дополняющих, а не противоречащих друг другу. Это место, где есть возможность побыть наедине с собой и при этом не оставаться одному. Уникальность такого общественного пространства, как парк, заключается в его независимости — обычно это «вещь в себе». То есть пока для него действуют другие правила, он не так завязан на окружающей городской среде, нежели другие общественные пространства. Хотя я мечтаю о том, чтобы в Москве появилась капиллярная сеть зеленых маршрутов, объединяющих все крупные парки.
Вообще, понятие «парк» для меня постепенно меняет свое традиционное значение и превращается в «сложное гибридное общественное пространство». Классических парков становится все меньше, но многие городские площади, например, превращаются в парки с активными подземными уровнями.
Еще интересный пример — парки, построенные над или в составе транспортно-пересадочных узлов — например, Миллениум-парк в Чикаго. Это все сложные интегративные куски города, пропускающие через себя большие количества людей с очень разнообразными запросами — в том числе, и на активный или пассивный отдых. Конечно, в любом парке очень важна и природная составляющая — особенно, жителю крупного мегаполиса.
— Как может выглядеть город будущего?
— Город будущего — это город-парк. Не город-сад — в этой концепции был упор именно на озеленение территорий и природную составляющую, а именно в рамках моего определения. Город будущего — это полноценное «третье место», система общественных пространств и сопряженных с этим связей. Это город, где гармонично уживаются различные категории граждан, нет районов для элиты и бедных гетто. Где есть не только привычные маршруты «дом – работа», но и «третье место», которое сочетает в себе множество функций, не относящихся к работе или дому. Город, где сервисы и услуги под рукой, и есть возможность найти интересную работу. Город, в котором возможны средовые эксперименты, тестируются новые функции и стирается грань между будущим и настоящим. Город, где эффективность его работы постоянно оценивается горожанами, и эта оценка ведет к оперативным изменениям.
— Вы привозили лекторов из Японии и Сингапура. Что нового и интересного они рассказали?
— Нельзя сказать, что, приезжая, иностранные эксперты «открывают нам Америку» в сфере организации или эксплуатации общественных пространств. Однако то, что работает у них уже не первое десятилетие, у нас только начинает зарождаться. Речь идет о системном и долгосрочном подходе к развитию.
В Токио, например, план развития города строится на базе развития зеленой инфраструктуры, а не наоборот, когда зеленые насаждения приходятся на неосвоенные земли. Также в Токио при запуске любого нового девелоперского проекта город обязывает застройщика предусмотреть появление общедоступного общественного пространства.
Правительство Сингапура активно развивает зеленые пространства, что связано с вниманием к психическому здоровью горожан. Так, согласно стратегии устойчивого развития местного министерства окружающей среды, уже к 2030 году 9 из 10 жилых домов Сингапура должны иметь парк или озелененную территорию в пешей доступности (не далее 400 метров), а с 2016 года на территории общественных парков строят специальные лечебные сады для горожан, разработанные на основе специальных исследований по психическому здоровью.
Эксперт Токийского столичного правительства Нобоюки Накао, отвечающий за ландшафтный парк Инокасира, в своей презентации про работу с экосистемой парка рассказал о традиционном методе щадящей очистки и восстановления экосистемы прудов под названием «каибори», который ясно показывает японский подход к уходу за парковыми территориями: раз в несколько лет при участии местных жителей в межсезонье из прудов откачивают воду, совместно с волонтерами перемещают рыб и другую живность во временные резервуары, индивидуально подобранные для каждого вида, при этом контролируя размножение нетипичных для прудов видов рыб и ракообразных. Просушивают пруд в течении нескольких месяцев, а затем обратно заполняют водой естественного происхождения и возвращают обратно его естественную фауну. Такой метод позволяет не только поддерживать и регенерировать естественную флору и фауну пруда, но и активно вовлекать жителей в жизнь парка.
— Каково ваше видение по использованию бывших промышленных пространств на территории городов?
— В России огромный потенциал использования старых промышленных территорий, только еще мало кто за пределами столиц научился с этим правильно работать. Особенно остро эта проблема стоит в малых городах. Администрация не знает, что с ними делать. В итоге эти памятники истории превращаются в заброшенные небезопасные пустыри, которые притягивают асоциальную аудиторию.
Если правильно перезапустить пространство, то оно не только станет местом притяжения для людей, но и улучшит экономику города в целом.
Единого решения или алгоритма по работе с бывшими промышленными объектами нет, но в этом и прелесть существующей ситуации. Каждая территория — отдельный вызов, отдельная задача и отдельное решение. Такие объекты могут функционировать и как общественные пространства, и как культурные институции, и даже как жилые объекты, все зависит от конкретного случая. Мне видится хорошей идеей тестировать различные потенциальные функции этих пространств с помощью временных активаций — ярмарок, фестивалей, культурных, спортивных, образовательных событий — в том числе, и для местных жителей. У нас есть интересный подобный опыт — «арт-кластер ЭМА» в Большом Николоворобинском переулке в Москве.
Среди наших проектов активации подобных территорий – инициатива АртКвартала, целью которой было создать крупный творческий район на основе, в частности, бывших промышленных зон. Согласно проекту, на территории площадью более 500 гектар правого берега Яузы должен был появиться современный район с насыщенной культурной жизнью, гуманной средой, общественными пространствами и активным ритейлом первых этажей. Основные принципы АртКвартала были в развитии дружелюбной среды, создании и реализации устойчивой экономической модели, основанной на творческих индустриях и малом бизнесе, открытости всех процессов. Думаю, что идея московского «Сохо» еще не потеряла актуальности — надо только подумать над территориями, где могут располагаться такие районы — представителей творческих профессий в Москве становится все больше и больше.
— Любой ли промзоне можно дать вторую жизнь?
— Практически да, но все зависит от состояния территории, окружения, аудитории, охранных обязательств. Каждой работе, в том числе по ревитализации бывших промышленных объектов, необходим полноценный предварительный анализ, прежде всего социологический и антропологический, способный оценить как текущее состояние, так и перспективы.
— Вы разрабатывали для Агентства стратегических инициатив рекомендации по развитию особо охраняемых природных территорий (ООПТ) России. В чем их суть?
— Сегодня каждому горожанину требуется природа, что мы и видим по ежегодно растущему турпотоку на территории заказников, национальных парков и заповедников. ООПТ необходимо развивать, а это почти 13% территории страны, на которой проживают более 2 миллионов человек, еще больше людей посещают их как туристы. Перед нами стоит задача не только сохранить природные и историко-культурные особенности, но и правильно подобрать для каждой алгоритм развития.
Особо охраняемые природные территории в России за счет своего многообразия имеют огромный потенциал развития туристического направления. Но делать это надо при помощи и активном участии местных жителей. Развитие на территории ООПТ таких направлений, как туризм, рекреация и других сопутствующих направлений — отельный бизнес, питание, экскурсии и походы – создаст рабочие места. А вариативность совместной работы с жителями этих мест огромна.
В рамках нашей работы было проанализировано более 10 парков в 7 странах мира. Мы на постоянной основе проводили воркшопы и консультации с экспертами в различных областях, в том числе и иностранными.
За счет использования этих рекомендаций территории способны выйти на новый уровень роста доходов от туризма, повышения привлекательности не только своего бренда, но и привлекательности муниципалитета и региона, как для жителей, так и для бизнеса. Это приведет к последующему увеличению налоговых поступлений.
— Как оценило Минприроды эти рекомендации?
— Мы в постоянном диалоге. Думаю, что финальную версию все оценят по достоинству.
Елена Сердечнова
Фото — Алина Рогожина
2024 Все права защищены
