Несколько сотен квартирок состояли из прихожей, кладовой и комнаты с кухонной плитой в нише. Все это великолепие занимало от 27 до 48 квадратных метров, лишь в угловых квартирах архитектор расщедрился на две-три маленькие комнатки. В доме был жилой полуподвал и центральное водяное отопление.
Девятиэтажный «тучерез» построили вопреки опасениям городской думы и пророчивших неминуемые беды фельетонистов — им казалось, что он может рухнуть, а пожарные лестницы не достанут до окон верхних жильцов. У этих опасений были основания: строили тогда из рук вон плохо, обрушения домов были обычным делом. Но Эрнст-Рихард Нирнзее не обращал внимания на газетчиков. Он построил свой дом в рекордно короткий срок — за год. Таких темпов строительства Москва еще не знала. Не привыкла она и к подобному уровню комфорта: в каждой квартире были газ и ванна, в доме работали лифты, а на крыше Нирнзее устроил ресторан и площадку для роликовых коньков.
Через год Нирнзее продал свой дом за два миллиона сто тысяч рублей — для 1915 года это была совершенно неслыханная сумма. Говорили, что он уехал на родину, в Ригу, но по другим сведениям делец разорился и бросился в лестничный пролет «тучереза». Новым владельцем дома стал кандидат прав Дмитрий Рубинштейн, банкир Григория Распутина.
Дмитрий Рубинштейн (за глаза его звали «Митькой») был многим обязан Распутину — старец вытащил его из тюрьмы. С тех пор приставленные к Распутину филеры не раз видели его у Нирнзее: «объект» ездил сюда развлекаться. В полуподвале «тучереза», там, где сейчас разместился учебный театр РАТИ, работало знаменитое кабаре «Летучая мышь», которым руководил остроумнейший, необыкновенно артистичный толстяк Балиев. А в одной из холостяцких квартирок жил Александр Таиров, еще не знаменитый, только начинающий свой творческий путь режиссер. Он поселился здесь после развода, его роман с начинающей актрисой, будущей театральной звездой Алисой Коонен был в самом разгаре. Кто бы тогда сказал, что он создаст Камерный театр, который прославит их обоих, что их союз окажется одной из самых прекрасных любовных историй ХХ века?
В 1917 году, во время октябрьского переворота, на крыше дома Нирнзее засели юнкера с пулеметами. Дом взял приступом примкнувший к большевикам прапорщик Юрий Саблин, в прошлом известный танцор, звезда московского кэйк-уока, в будущем — легендарный красный командир, комкор, одна из жертв сталинских процессов. Тогда дом Нирнзее выглядел жутко: в нем не осталось ни одного целого стекла. После победы большевиков его забрали под Четвертый дом Моссовета. Прежним жильцам было велено выехать в течение двух суток, в доме поселилась советская номенклатура второго ряда: член комиссии ЦК по проверке и чистке партийных рядов Матвей Шкирятов, директор национализированного завода АМО Иван Лихачёв, народный комиссар почт и телеграфа Вадим Подбельский…
После Гражданской войны в доме разместилась еще и редакция газеты «Накануне», с которой сотрудничал Михаил Булгаков. В 1924 году, на вечеринке в доме Нирнзее, устроенной издателями «Накануне», Булгаков встретил очаровательную, элегантно одетую, только что вернувшуюся в РСФСР из Парижа даму, Любовь Евгеньевну Белозерскую. Она поглядела него, одетого в черную толстовку и черно-желтые ботинки, и засмеялась. С этого все и началось: вскоре он развелся с первой женой, и Любовь Евгеньевна Белозерская стала жить с ним одним домом. Он был по уши влюблен, и записывал в своем дневнике: «подавляет меня чувственно моя жена. Это и хорошо, и отчаянно, и сладко, и, в то же время, безнадежно сложно…»
Дом Нирнзее сыграл в судьбе Булгакова мистическую роль: со своей третьей женой он познакомился там же, в Большом Гнездниковском, на масленицу 1929 года. На вечеринке у художников Моисеенко напротив Михаила Афанасьевича сидела эффектная, темноволосая дама. Ее звали Елена Сергеевна, она была женой высокопоставленного военного Евгения Шиловского. Елена Сергеевна стала прообразом Маргариты. Слова Мастера о любви, поражающей как молния и финский нож, говорят о том, что произошло в доме Нирнзее.В то время Моисеенко были нетипичными жильцами этого дома. До революции его населяла богема, артисты и кинопродюсеры, художники, писатели и журналисты. В 1929 «дом дешевых квартир» стал домом советских ответственных работников. Появился здесь и спецлифт, находившийся на попечении ГПУ (с 1934 года НКВД). Им пользовался жилец седьмого этажа, генеральный прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский, занимавший две квартиры сразу. Андрей Вышинский, бывший помощник присяжного поверенного, при Временном правительстве председатель Якиманской районной управы, безуспешно охотившийся за Лениным, сделал головокружительную карьеру. Жильцы боялись его, как огня. С родителями проказивших детей он разговаривал просто, но веско: «Здравствуйте, гражданка. Вы знаете, что я могу отправить вашего сына в лагерь?» Андрею Януарьевичу случалось перепутать квартиры, и тогда он снова звонил в эту же дверь: «Хочу извиниться за неточность полученных сведений. Безобразничал другой молодой человек…» К концу тридцатых из шестисот квартиросъемщиков сидела ровно треть. Выехал из бывшего дома Нирнзее и Вышинский – ему дали новую квартиру. Впереди у него была головокружительная карьера, он стал министром иностранных дел, затем представлял СССР в ООН.
Когда после смерти Вышинского вскрыли его личный сейф, там лежала большая красная папка, на ней – заряженный браунинг. В папке находилась всего одна бумага. Старый большевик Дмитрий Мануильский, добрый знакомый Вышинского, член ЦК, бывший нарком иностранных дел Украинской ССР сообщал товарищу Сталину, что он не может унести в могилу не дающую ему покоя тайну. Мануильский писал, что до революции Вышинский был не только меньшевиком, но и выдававшим большевиков агентом охранки, и человек он беспринципный и подлый.
В правом верхнем углу красовалась резолюция: «Тов. Вышинскому. И.Сталин».
В наше время дом Нирнзее стал обычным дорогим московским домом, прибежищем средней руки «новых русских». Для элиты здешние квартиры маловаты, богеме они не по карману. Но легенда этого места жива. В полуподвале, где нынче работает учебный театр РАТИ до сих пор жив дух Балиева, озолотившегося благодаря «Летучей мыши», в революцию потерявшего все, вновь разбогатевшего в Америке, проигравшегося и впавшего в полнейшую нищету. В квартире 317-В жил знаменитый футурист Давид Бурлюк, к нему постоянно захаживал Маяковский. В соседней квартире бывал гениальный поэт Велимир Хлебников, озадачивавший гостей странным костюмом и слегка безумным взглядом.
Это необычное, мистическое место: дом в Большом Гнездниковском полон звуков голосов, обращающегося к нам далекого прошлого.
Алексей Филиппов
Фото: Викисклад https://commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%94%D0%BE%D0%BC_%D0%9D%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%B7%D0%B5%D0%B...
2024 Все права защищены
