Лингвист Ирина Васюкова о современном русском языке: «Ошибка постепенно стала нормой»

<h2>Русская речь меняется на глазах: неологизмы, связанные с цифровизацией всех сфер нашей жизни, воровской жаргон, неграмотно построенные фразы… «Культуромания» решила поговорить об изменениях, которые многим кажутся необратимыми, с автором и редактором нескольких толковых словарей, заведующей редакцией лингвистики издательства «Большая российская энциклопедия» Ириной Васюковой.</h2> — Ирина Алексеевна, то, что происходит сейчас с русским языком, вызывает у вас как у профессионала тревогу? — Я бы сказала, что у меня вызывает тревогу то, что происходит с обществом, которое использует этот язык. Потому что члены этого общества допускают, например, прилюдное, принародное использование нецензурной лексики, бранятся, позволяют себе это. Такая ложно понятая демократизация – все теперь можно, и это тоже якобы можно. А с самим языком как организмом, как структурой, я считаю, ничего плохого произойти не может. Он, знаете, как самоочищающаяся система, то, что не нужно, отвергнет, а то, что нужно, в нем останется. Как океан, который выбрасывает на сушу мусор. Язык же развивается, он не может не изменяться. — Как человек старой школы, я не могу не привести две цитаты, которые мне когда-то пришлось учить наизусть. Первая – это знаменитое тургеневское стихотворение в прозе: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?» Вспоминая классика – как не впасть в отчаяние от того, что великий и могучий, правдивый и свободный с каждым днем все больше размывается, в него вливаются неправильные языковые конструкции, искаженные слова, говоры и говорки, которые приносят с собой люди, миллионами приезжающие в Россию из других стран и русским языком не владеющие. — Ну, это тоже реалии нашей жизни. А что мы можем предъявить, скажем, нашим восточным гостям? Они выучили язык, как могли. Мы тоже, когда говорим на иностранном языке, часто делаем ошибки, потому что для нас он иностранный. Кстати, с английским языком происходит примерно то же самое, на мой взгляд. Мы можем попытаться влиять на это, скажем, распространяя преподавание русского языка в мире, посылая в другие страны наших специалистов. И такие программы, в общем-то, сейчас уже есть, они создаются для того, чтобы усовершенствовать преподавание русского языка в других странах. Мы можем организовывать какие-то курсы здесь у нас для иностранцев, стараясь повысить уровень их знания русского языка. Вот это мы можем сделать. Это мир наш такой бурный, и названные вами изменения в языке (а я опять же сказала бы, не в языке, а в речи как реализации языка) – это отражение, как в зеркале, всего того, что происходит в мире. — Вторая цитата - из ленинской статьи «Об очистке русского языка». Она тоже короткая. «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить «дефекты», когда можно сказать недочеты, или недостатки, или пробелы?» То есть пытался руководитель государства остановить вторжение в русский язык иностранных заимствований. А это возможно сделать «сверху», как вы считаете? Можно ли регулировать то, что происходит в языке, при помощи цензуры, например? —Ну, вы же понимаете, что невозможно, например, указом президента обязать нас говорить так или по-другому. Воспитывать культуру речи в семье, в школе, в учебном заведении, в средствах массовой информации – вот это мы, наверное, можем и должны делать. Создавать нормативные словари, грамматики, хорошие лингвистические пособия, рекламировать их, учить пользоваться ими – тоже отличный способ. Но приказать на законодательном уровне не можем. Вообще словари, грамматики играют не столько указующую роль, сколько предписывающую. Функция языковеда, составителя словаря, пособия по языку - зафиксировать то, что произошло в языке, и показать пользователю, что сейчас в языке вот так, что норма – вот это. — А если не прямо, то косвенно первые лица государства, люди, занимающие важные государственные посты, могут повлиять на языковые нормы? — Я думаю, что, конечно, какое-то влияние на язык, на речь таких людей (вообще любых публичных людей) есть. Например, «кошмарить». Можно, конечно, проверить по словарям, но мне кажется, что это неологизм Владимира Владимировича Путина. Ну, по крайней мере, даже если это слово и было в языке, он его, так сказать, ввел, я бы сказала, в политический дискурс. Или я все время говорю, что слова «бублики», «печеньки», «печенюшки» и «пирожки» вошли в политический дискурс благодаря Виктории Нуланд. Вне всякого сомнения, они обрели некую такую дополнительную окраску благодаря событиям «оранжевой революции» на Украине и людям, которые в них приняли участие. Не все из этих слов появились в русском языке после событий на Украине, но Виктория Нуланд сыграла свою роль в его «развитии». Я, кстати, ужасно не люблю слова «печеньки», «печенюшки» и особенно почему-то «вкусности». Хороший пример влияния публичных лиц на язык – выражение «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Я знаю людей, которые очень удивлялись, узнав, что этот фактически уже фразеологизм принадлежит Виктору Степановичу Черномырдину. —Как быстро новые слова, проникающие в русский язык, попадают в словари? —Неологизмы – это такая штука… Как правило, они появляются вместе с каким-то новым предметом, явлением, вошедшим в нашу жизнь. Вот они пришли в русский язык, вообще в любой язык, а потом с ними могут произойти разные вещи. Они могут остаться в языке, перестать быть со временем неологизмами, войти постепенно в общеупотребительный фонд. С другой стороны, неологизм может какое-то время бытовать в языке, а потом уйти из него. Обычно сначала неологизмы фиксируются в специализированных словарях новой лексики и новых значений слов. Наиболее частотные новые слова могут попадать и в общие толковые словари. А когда слово перестает быть неологизмом, входит в общую лексику, оно уже оказывается в таких словарях на общих, так сказать, правах. Если проследить по словарям неологизмов и общим толковым словарям, которые выходили в разное время, судьбу некоторых слов, мы увидим, что часть слов из каких-то более ранних словарей уже вошла в общеупотребительный фонд, а какие-то ушли из речи, их уже нет, и последние словари их не фиксируют. Хороший пример – слова «менеджер», «менеджмент». Были когда-то новыми, но теперь, я уверена, приводятся в общих словарях без пометы, указывающей на их принадлежность к неологизмам. — Слова ушли, потому что описывают вещи и явления, которых больше нет? —Это может быть по разным причинам. Иногда слова уходят, да, потому что ушли из жизни те объекты, явления, которые они называют. Иногда побеждает другое слово с тем же значением, синонимичное. Очень все по-разному. Слово, обозначающее устаревшее явление, может постепенно перейти в слой устаревшей лексики. —Понятно, что в языке отражается то, что происходит в обществе. Девяностые годы принесли много слов из воровского языка, нулевые – лексику гламура, последние десять лет появляется все больше новых слов, связанных с тотальной цифровизацией. Можно ли сейчас, анализируя происходящее, предположить, что будет с русским языком в ближайшие годы? —Ничего плохого не будет. Он будет развиваться, изменяясь по своим законам, подчиняясь определенным тенденциям. Это нормально. Язык – живой организм и не может не изменяться. Я уже говорила об этом. Так было всегда. Например, кто-то в один прекрасный день по каким-то причинам поставил ударение в том или ином слове на другом слоге, потом эту же ошибку повторил еще кто-то, еще и еще. Частотность таких употреблений стала такой высокой, что ошибка постепенно стала нормой. Хороший пример – формы «вклЮчит», «звОнит». Если не ошибаюсь, языковеды склоняются к тому, что эти варианты в современном русском языке уже следует считать разговорными – наряду с общелитературными «включИт», «звонИт». Разговорные – это уже в пределах нормы. А не так давно эти варианты квалифицировали как находящиеся за ее пределами. Изменения могут произойти и со звуковым обликом слов, с их грамматическими формами, с целой системой форм. Например, в истории русского языка претерпела большие изменения система склонения. Какие-то новые слова могут появиться. Или разовьются дополнительные значения у уже имеющихся слов. Так произошло, например, со словом «откат». Язык перерабатывает все вот это и оставляет то, что в нем должно остаться. А то, что не должно остаться, он отвергает, и это уходит. — А что должно остаться? — Мне кажется, вряд ли это можно предсказать со стопроцентной вероятностью. Лингвист может зафиксировать то, что происходит сейчас в языке, возможно, даже дать приблизительный прогноз на ближайшее будущее. Большее едва ли в силах науки о языке. Татьяна Филиппова

Литература

Коллекционирование/Арт-рынок

Коллекционирование/Арт-рынок

Коллекционирование/Арт-рынок