— Кирилл Игоревич, из чего складывается экономика Вахтанговского театра?
— Она складывается прежде всего из собственных доходов театра. В 2016 году — мы будем обсуждать прошедший год, потому что текущий еще не закончен — театр получил от государства в виде субсидий на выполнение госзаданий, президентского гранта и субсидий на ремонт — 425 миллионов рублей. А заработал сам — почти 650 миллионов. Из этого, собственно, и складывается экономика.
В табличке, которую я веду, я ввел такую графу, как бюджетозависимость театра. Так вот, в 2016 году она была 39,6 процента. То есть, если вдруг завтра театр останется без бюджета, мы не умрем в течение месяца, а лишь будем вынуждены сократить свои расходы на 40 процентов. Условно говоря, будем выпускать не так много премьер и оптимизируем штат.
Из чего складываются наши доходы — 650 миллионов рублей? Из спектаклей сыгранных в Москве - их было 606. И порядка 65 на гастролях. Если сложить эти две цифры, то получится, что в этом году не было ни дня, чтобы театр не сыграл два с половиной спектакля. При этом наша посещаемость - а у нас вместимость зрительного зала 1155 человек - почти 97 процентов.
Мы понимаем, что эксплуатируем государственную собственность, и все деньги, которые зарабатываем своей деятельностью, вкладываем прежде всего в людей, которые создают художественный продукт — актеров, постановочную часть и так далее. В поддержание оборудования, открытие новых сцен, в ремонт.
— Я знаю, что вы рачительный хозяин, потому что попасть к вам удается не всегда, бывает так, что для журналистов не остается свободных мест.
— Вы знаете, мы стараемся, чтобы все журналисты в театр попадали, мы понимаем, что это часть вашего профессионального дела. Если театр отказывает, это значит, что просто до вас записался кто-то из ваших коллег. Мы ведь не можем отправить вас на балкон, мне кажется, вы должны смотреть спектакль из партера, чтобы составить о нем профессиональное мнение. Хорошее или плохое, неважно. У нас очень маленькая квота - в зале всего 18 мест на которые мы можем посадить гостей.
— В чем для вас сейчас заключается госзаказ?
— Государство как учредитель определяет количество спектаклей, которые мы должны сыграть за год, и количество зрителей, которых должны приять. Исходя их этих цифр происходит нормативное финансирование театра, то есть пересчет бюджета идет в расчете на одного зрителя. Такой принцип финансирования был введен 83-м федеральным законом, который был принят лет 6-7 назад. Как часто бывает у нас в стране, этот закон был хорош как идея, а когда мы стали его применять на практике, оказался далеко не идеальным.
Расчетной базой для норматива является цифра, которая получается, когда складывают бюджеты двух последних лет перед принятием закона и делят на два. То есть выводят некий средний показатель. И те, кто смог разными способами увеличить себе бюджетное финансирование в те два года, оказались в выигрыше.
В начале беседы вы упомянули Пушкинский театр. Женю Писарева (главный режиссер и директор театра — прим. ред.) я очень люблю, мы с ним дружим, и я помню его крик, когда бюджет театра «Модерн» оказался больше бюджета Пушкинского театра. Все прекрасно понимали, где «Модерн» и где Пушкинский, в котором аншлаги, который представляет страну на международных фестивалях, получает премии, играет прекрасные спектакли, но на бюджете это никак не сказалось.
— Бывает ли так, что вам приходится, рассматривая план новых постановок, говорить, что вот такое художественное решение театр не может себе позволить?
— Конечно. Позволить мы себе можем все, но необходимо ли это? Мне вот сейчас прислали смету на новую постановку на Симоновской сцене, которую мы открываем в этом году. Там есть вещи, которые вызывают у меня сомнения. Что мы хотим - эффектами удивлять или все-таки искусством?
— Есть ли способы довести посещаемость до рекордной отметки?
— Вы знаете, я до театра Вахтангова работал в маленьком московском неуспешном театре.
— Да, я знаю, что вы работали в театре «Модерн», у Светланы Враговой.
— Там были спектакли, которые было очень сложно продавать. Тем не менее: когда я пришел, посещаемость была 43 процента. За первый год работы мне удалось поднять ее под 90 процентов, а еще через год довести до 97. В департаменте культуры чиновники удивлялись: а это правда?
— Расскажите, пожалуйста, как можно привлечь публику в театр.
— Нужно сформировать своего зрителя, понять, кто ходит в театр, через кого продаются билеты, как они продаются, сделать так, чтобы тем, кто продает билеты, было выгодно продать их именно в этот театр. Привлекать какими-то зрительскими акциями. Тут есть много маркетинговых ходов, но в основе все равно художественный продукт. Если в театре в течение сезона не появляется хотя бы один спектакль, который станет локомотивом для театра, выживать сложно.
— Сколько сегодня стоит постановка большого спектакля, такого, как «Бег»?
— На нашу огромную сцену стоимость постановки с известной постановочной командой — примерно 20 миллионов рублей.
— А в этом сезоне на какой спектакль делается ставка?
— Мы ко всем спектаклям, ко всем режиссерам относимся в равной степени внимательно. Предугадать, какой из них выстрелит, очень сложно. Я вам приведу один пример. Наталья Ковалева принесла в театр три года назад пьесу «Наш класс». Действие происходит накануне второй мировой войны в маленьком городе, где живут евреи, поляки, русские. И на этих исторических событиях рассматривается судьба одного класса. Кто-то становится предателем, кто-то попадает в гетто, кого-то убивают одноклассники. Казалось бы, тяжелая, сложная пьеса, для Натальи Ковалевой это первый опыт в режиссуре, мы долго думали, как делать этот спектакль, никто уже не верил, что он выйдет. И этот спектакль стал абсолютным лидером по прокату на новой сцене. С этого спектакля люди выходят с перевернутыми лицами, и на него не попасть. Вот вам ответ.
Никогда не забуду, как Римас Туминас репетировал спектакль «Пристань» к 90-летию театра. Галина Львовна Коновалова приходила в этот кабинет и говорила: «Ну я не знаю, как мы этот юбилей отметим, какие-то отрывки - это что, просто концерт?» А когда на первом прогоне зазвучала великолепная музыка Фаустаса Латенаса и вышли все наши старейшие артисты - уходящая натура, и каждый в конце своего отрывка таял в глубине сцены, все поняли, что это будет за спектакль.
— Я все время вижу вас у входа в зрительный зал, когда прихожу в театр. У вас есть любимое место в зале?
— Любимого места нет, есть дурная привычка перед началом спектакля посмотреть на зал. Я захожу, смотрю, какая публика пришла, как работают билетеры, гардеробщики, стараюсь это делать регулярно.
— Вы принимали участие в круглом столе директоров в Большом театре, где речь шла в основном о новом законопроекте, предполагающем введение соцзаказа на театральные услуги. То есть, театральная постановка этим документом будет переведена в разряд социальных услуг. Как вы оцениваете это решение?
— Это будет катастрофа для российских театров. Не для театра Вахтангова, нет, у нас все в порядке, и если мне надо будет решать какие-то вопросы с властью, я найду возможность это сделать. Но поскольку мы очень много ездим по России, каждый месяц у нас гастроли, я часто бываю в российских театрах и меня приводит в жуткое недоумение то, что я вижу на местах. Нелюбовь чиновников к театру порой доходит до ненависти, до презрения. Театры чувствуют, что они никому не нужны, никто не интересуется, что с ними происходит, губернаторы к ним не приходят, мэры у них не бывают, а если бывают, то на партийных собраниях и совещаниях, которые проходят в арендованных театральных залах. У многих театров, несмотря на поручение президента, вышедшее четыре года назад, до сих пор нет общежитий для актеров, театральные здания находятся в аварийном состоянии и никому до этого нет дела.
Мне еще больнее оттого, что некоторые чиновники, пытаясь учить главных режиссеров, как жить, кивают на театр Вахтангова. Театр Вахтангова — это столетний бренд, который не рассыпался на этапе 60-летия, сумел сохранить труппу - несколько актерских поколений. У других так не получилось, не было такой мощной идеи, которая была заложена Вахтанговым в этот театр. Но это же не значит, что на них надо махнуть рукой.
— Чем закончилась битва театров с Минфином?
— Мы продолжаем бороться и надеемся, что показ и создание спектаклей будут исключены из закона о соцзаказе. Мы что, будем конкурс объявлять, кто дешевле поставит «Три сестры»? И подводные камни там все равно останутся. Если, к примеру, региональный театр много лет проводит фестиваль, а мэрия и регион его финансируют, то теперь подготовку фестиваля нужно будет вынести на социальный заказ, и театр, чтобы получить какие-нибудь два-три миллиона, будет соревноваться с автономным некоммерческим партнерством.
Социальный заказ должен развивать конкуренцию между государственными и коммерческими учреждениями. Но все мы знаем, что бывает, когда большие государственные деньги передаются всяким некоммерческим партнерствам. Проверить бюджетные учреждения легко, вот мы - на Арбате, мы никуда не денемся, а попробуйте найди это партнерство через полгода - оно уже ликвидировано. Пока чиновники не поймут, что театр и культура вообще - это не отрасль экономики и не услуга, будет продолжаться этот бред.
2024 Все права защищены
