Третьяковская галерея готовится к масштабной выставке художника, теоретика искусства, музейного деятеля Игоря Грабаря. Об этом выдающемся деятеле русской культуры «Культуромании» рассказала Елена Грабарь, правнучка Игоря Грабаря.
— Он был человеком очень эмоциональным и страстным, на 200 процентов погружался в то, что делает, и в то же время обладал аналитическим складом ума. Он окончил параллельно два факультета Петербургского университета: юридический и историко-филологический, а потом еще Петербургскую академию художеств.
На протяжении всей жизни работал в трех направлениях: историко-филологическом, исследовательском и художественном, писал очень много статей и вел огромную переписку, просто гигантскую.
Обычно художники видят мир иначе, чем обычные люди, и это отражается в их творчестве. Грабарь также обладал этим особенным взглядом. И это удивительным образом сочеталось в нем с аналитическим складом ума, четкостью в постановке цели, и уникальной работоспособностью.
Он был не только художником со своим почерком, но и во многом экспериментатором и первопроходцем. Картина «Февральская лазурь», которую он написал в 1904 году, была необычной для того времени, потому что в русском пейзаже еще не было таких ярких красок, все писали спокойные по тону пейзажи «под Левитана». В своей автобиографии Грабарь очень подробно описывает, как он работал над этой картиной. Для того, чтобы написать низкий горизонт, он попросил вырыть в земле траншею, и десять дней стоял в ней под голубым зонтиком, пытаясь передать свет, иней, солнце, необыкновенные цвета, которые появляются в конце февраля. Он все делал всерьез.
Аналитический склад ума и способность к систематизации материала позволили ему не только самому вести серьезную научную деятельность, но и организовывать большие проекты, собирая для них лучших специалистов в своей области. В процессе работы над «Историей русского искусства» он делал описания старинных церквей, собирал и каталогизировал все необходимые для этого материалы. А когда в 1918 году по его инициативе были созданы реставрационные мастерские (тогда они назывались «Всероссийской комиссией по сохранению и раскрытию древнерусской живописи»), в первую очередь для того, чтобы спасать иконы и росписи, ведь церкви грабили и уничтожали, — он сразу поставил работу на научную основу. Общался с физиками, биологами, доставал рентгеновские аппараты и другую специальную аппаратуру для исследований. Реставрационные мастерские просуществовали 13 лет, закрылись с началом первых сталинских чисток и возобновили свою работу только в 1943 году, после того как Грабарь написал письмо Молотову.
Как ему удалось выжить в советские годы? Это сложная тема. Он не хотел никуда уезжать из России, потому что понимал, что здесь его место, он здесь нужен, востребован. Когда началась революция, он был известным художником, попечителем Третьяковской галереи, у него уже вышло шесть томов «Истории русского искусства», и он хотел издать еще шесть. После октябрьских событий стал единственным кормильцем большой семьи. Грабарь был женат на племяннице художника Мещерина, владельца Даниловской мануфактуры. Мещерины были купцами первой гильдии, владели несколькими домами на Пятницкой улице, в Даниловской слободе у них был магазин с гостиницей, а в Подмосковье — имение Дугино. После революции они все это потеряли и жили в одном из своих московских домов, в маленькой квартирке. На работу их не брали, как «лишенцев», и продовольственные карточки им не полагались. Грабарь в это время работал в отделе по делам музеев и охране памятников старины при Наркомпросе. Начальником музейного отдела была Наталья Седова, жена Троцкого.
Самое страшное время началось в 1925-м, когда Грабарю пришлось уйти со всех постов на почетную пенсию, и он начал зарабатывать на жизнь портретами представителей новой советской элиты. Это его и спасло.К искусствоведению вернулся только в сороковых годах. В 1943-м открылись реставрационные мастерские в Марфо-Мариинской обители, Грабарь был их научным руководителем, хотя не имел официального поста. В 1944-м был открыт Институт искусствознания, опять по его инициативе, и он стал его директором, одновременно продолжая работать над «Историей русского искусства». Грабарь предполагал, что она составит двенадцать томов, но вышло только девять.
В семье остались воспоминания о его невероятной педантичности, он не выносил, когда на его рабочем столе что-то сдвигалось. При этом он был очень собранным, жил всегда по собственному расписанию, ложился в десять, вставал в пять и начинал работать. Он рассказывал, как его образ жизни не совпал с привычками обитателей подмосковного имения Мещериных, куда его приглашали погостить. В усадьбе жили неторопливо, вальяжно, бесконечно гоняли чаи, играли в карты или в крикет. А тут Грабарь, который быстренько прибегал, завтракал и убегал на этюды. Он столько всего сделал в жизни во многом потому, что обладал высокой дисциплиной и умел себя организовать, ставил перед собой сложные задачи и всегда упорно и последовательно их решал.
Предложение стать попечителем Третьяковской галереи он принял в 1913 году с одним условием — если ему позволят сделать новую развеску. Грабарь хотел перестроить всю экспозицию по европейскому принципу, показать эволюцию русского искусства, превратить частную галерею в музей европейского уровня, но это вызвало бурю протестов. Московская городская дума взбунтовалась против «реформ Грабаря», открылась газетная травля. И все-таки он довел свой план до конца.
Этот человек всегда ставил перед собой сложные цели и всегда достигал их, преодолевая все сложности, и ничто не могло помешать ему или отвлечь.
Когда он умер, на столе у него нашли записку: он писал, что хотел бы дожить до 90 лет. И даже эту цель он почти выполнил, не дожив до поставленной даты всего нескольких месяцев.
Татьяна Филиппова
2024 Все права защищены
