Писатель Наталья Карпова о «заповедях» Чуковского, книжке, в которой «дождики живут» и «картинкотерапии»
Известный детский поэт Наталья Карпова — лауреат многих литературных премий. В том числе Открытой литературной премии им. Елены Благининой (2019), Международного конкурса на соискание премии Игоря Шевчука «Лёгкое перо» (2021) и Литературного конкурса им. Корнея Чуковского в номинации «Лучший поэтический сборник для детей в возрасте до 7 лет» (2021). Живёт в подмосковной деревне Астрецово.
— О чём вы хотели бы поговорить как писатель с писателем — если бы была такая возможность — с Чуковским?
— Пожалуй, «как писатель с писателем» — не осмелилась бы. Как благодарный читатель с великим писателем — да, поговорила бы. Сначала бы сказала спасибо за добрые, весёлые книжки моего детства. Рассказала бы, что они и сейчас радуют всех от мала до велика — дедушке Корнею это было бы приятно, наверное. А потом бы я расхрабрилась и призналась бы Мастеру, что сама пробую писать для детей, предложила бы ему почитать что-нибудь из «своего», попросила бы совета.
А вообще, поговорить с Корнеем Чуковским — мечта вполне осуществимая. Есть же его книги размышлений — открывай и беседуй на здоровье.
— На ваш взгляд, «заповеди» как писать для детей, сформулированные Чуковским в книге «От двух до пяти», по-прежнему актуальны?
— Создавая свои «заповеди», Мастер признаётся, что сам писал стихи для детей инстинктивно, без оглядки на общепризнанные правила и законы. Однако, вникая в суть его советов, ясно осознаёшь, насколько они мудры и необходимы. Следовать им непросто, но стоит пытаться. Мне повезло — благодаря многолетней педагогической практике у меня всегда была возможность протестировать свои новые стихи. Могу с уверенностью сказать, что «заповеди» Чуковского работают. И конечно, я безмерно благодарна ему за знак равенства между произведениями для детей и народным творчеством. Мне это близко.
— Какое из «правил» Чуковского самое актуальное?
— Безусловно, время вносит свои коррективы в любые каноны. Вокруг «заповедей» для детских поэтов всегда шли дискуссии, но ведь именно на это, думаю, и рассчитывал Чуковский. Лично для меня это вовсе не каноны, не «правила», а мудрые, добрые советы Мастера. Каждый из них ценен и актуален.
— Тем не менее понятие «детский поэт», как и «детский прозаик», весьма условное, не так ли?
— О себе скажу: «Я детский поэт». Восхищаюсь писателями, которым одинаково свободно и виртуозно даются и проза, и стихи. В моей голове живут и почему-то обязательно рифмуются детские образы, детские мысли. Мне с ними легко управляться, они меня слушаются. Слава Богу!
— Кто для вас, автора уже более 20 книг для детей, авторитет среди детских писателей?
— Список моих любимых писателей очень длинный. Будет несправедливо, если кого-то нечаянно забуду. Но есть три имени, которые в каждом сердце найдут светлый отклик: Юрий Кушак, Валентин Берестов, Михаил Яснов…
— На какие размышления наводит вас современная детская литература?
— Детская литература наших дней цветёт и плодоносит во всём своём разнообразии. Многочисленные издательства работают не жалея сил — свежие идеи и проекты, новые имена… Неизменно глубоким остаётся интерес читателей к классике — как к русской, так и к зарубежной. Повсюду успешно проходят книжные фестивали и выставки, конкурсы, форумы и семинары. Мне кажется, что детская литература сегодня — это маленький островок радости и надежды в огромном, беспокойном мире.
— Согласитесь, совпадение взглядов пишущего и рисующего случается не часто... Ваши книги прекрасно проиллюстрированы. Художники — это ваш выбор или счастливый случай?
— «Счастливый случай» — это прямо про меня и про Любовь Ерёмину-Ношин! Как-то раз один хороший человек показал ей мои стихи, и уже через три месяца вышла наша первая книжка. Теперь нас объединяет множество общих книг и крепкая дружба. Вообще, я никогда не выбирала иллюстраторов для своих стихов, с этим прекрасно справлялись издательства. Мои книги не были бы такими успешными без дивных, неповторимых рисунков Людмилы Баировой, Екатерины Бабок, Татьяны Булгаковой, Дианы Лапшиной, Геты Белоголовской, Екатерины Бородачёвой, Олега Гончарова, Марии Коротаевой, Натальи Шалошвили, Ирины Августинович. Не знаю, как так совпало, но это «мои» художники. Я очень их люблю.
— А вообще, у вас есть претензии к иллюстрациям книг для вашей главной аудитории — малышей и дошкольников?
— Для меня детские иллюстрации — это источник радости и вдохновения. Листаю их, и когда мне хорошо, и когда плохо. Но я не эксперт, а всего лишь созерцатель. Если рисунок нравится — зависаю надолго, не нравится — пролистываю. Понимаю, что у каждого свои вкусы: то, что одному кажется уродливым, другой оценит как нечто самобытное. Кому-то по душе натуралистичные изображения, кому-то — глазастые мультяшки. Меня не раздражают тощие слоники и лысые ёжики, знаю: кого-то они веселят.
— Трудно представить, что вы сами постучались в двери известных столичных издательств. И хотя Москва не так далеко от Дмитрова, где живёте, но... Словом, как и когда вас открыли и где вы дебютировали со стихами?
— Мои первые авторские сборники появились на свет в Издательстве Белорусской православной церкви. Мне предложили принять участие в новом добром проекте, я с радостью согласилась. Теперь у меня бережно хранятся их тоненькие, но такие тёплые книжечки: «Море для Лягушки» (2009) и «Откуда в небе молоко» (2014). Вот два крошечных стихотворения оттуда:
— Где были, головастики?
— В запруде, возле мостика,
На утренней гимнастике
Для головы и хвостика.
После смелого полёта
Лист подумал:
— Скучно что-то!
Так чего же я лежу?
Буду зонтиком ежу!
Ёж теперь гуляет с новым,
Модным зонтиком кленовым!
С московской «Нигмой» меня познакомила замечательная Диана Лапшина. В этом издательстве все художники особенные. Мне посчастливилось сделать с ними семь очень красивых книг. Это был первый и последний опыт с прозой, который показал, что моё дело — стихи. Позже я подружилась с «ЭНАС-Книгой». Здесь моя творческая жизнь наконец-то приобрела смысл, стала более значимой и наполненной.
— «Потемнело всё кругом! /Я от дождика бегом! / У меня по бегу — «пять», / Как дождю меня догнать? // Я бегу, а дождь идёт. / Пруд, скамейка, поворот… / Вот настырный, ты гляди — / Всё равно он впереди!»; радуга из «цветных кусочков лета»; «сонная Божья Коровка», которая «уцепилась неловко» за упавший листок, оказавшийся её «одеялом»; «старый бабушкин буфет», скрипнувший «дверцей в темноте», — «жить не может без конфет!»; печка, обнимающая теплом... Такое, мне кажется, невозможно придумать из ничего. Как и вашего постоянного «соавтора» тётушку Ау, которая читает стихи, рассказывает сказки, ведёт переписку и даже держала детский литературный салон «Приглашает тётушка Ау» в музее-заповеднике «Дмитровский кремль». Всё это «родом» из детства?
— Конечно. И бабушкины прибаутки, и радиопостановки, и детсадовские утренники, и библиотечный кружок, и малыши, что всегда вились вокруг меня, и та великая, всеобъемлющая любовь близких, которая делает ребёнка по-настоящему счастливым, — всё это помогло мне, минуя другую, тёмную сторону жизни, найти свою дорогу, стать той, кто я сейчас.
Я безмерно благодарна всем неравнодушным людям, которые оказались рядом в нужный момент, тем, кто в чудачестве смешной деревенской девочки разглядел природные способности, тем, кто угадал моё призвание. Помню, как не по-учительски ласково разговаривала со мной преподаватель русского языка и литературы Людмила Алексеевна Толкова (за экстравагантную форму очков и мурлыкающую манеру речи мы между собой называли её Кошкой): «Тебе, Наташа, надо читать. Много, много читать». Людмила Алексеевна была для меня непререкаемым авторитетом. Она не удивилась, когда узнала мою тайну о том, что пишу стихи, уговорила меня стать членом школьной редколлегии и искренне расстроилась, когда на районном конкурсе чтецов мне досталось только второе место. Наверное, именно тогда я стала осознавать, что стихи для меня нечто бо́льшее, чем просто забава.
— Звук, эмоция, впечатление — что становится для вас первоначальным импульсом к созданию стихотворения?
— По-разному... Бывает, что и звук пробуждает образ, останавливает время, чтобы сосредоточиться на мысли, важнее которой в этот момент ничего нет. Помню, как ждала автобус. Март. Всё сиренево-серебристое и блестяще-хрустящее! Голуби прогуливаются между остекленевшими ручейками, теребят обёртку от мороженого. Наступаю на ледяную оборочку лужи и такой вкусный хруст слышу! Замираю. Смотрю на сверкающее крошево, и строчки сами складываются:
Лужа с вафельным ледком,
Справа голуби — рядком —
Воду мартовскую пьют,
Мир вокруг не узнают.
Стал похож сегодня мир
На растаявший пломбир.
Ещё я заметила, что от «долгоничегонеписания» очень помогает «картинкотерапия». Рассматривание детских иллюстраций, как правило, всегда заканчивается новым стихотворением. По мотивам бесподобных рисунков Екатерины Бабок я напридумывала множество разных историй. Увидела милых зайчат возле большой корзины с морковками, и вот:
Наши зайки не грустят,
Знай, морковками хрустят.
Две минутки хруста —
И в корзинке пусто!
— Ваше самое быстрое в смысле рождения стихотворение?
— Таких скороспелых немало. Быстро придумались, например, «Снег с дождём»:
Плыл туман. Синели дали.
Снег беседовал с дождём:
— Нас на завтра передали.
— Передали? Ну, пойдём...
— Что помогает услышать, найти верную интонацию стихотворения? Вот, например, написанные от лица ребёнка «Звёздные строчки»:
Звёзды в небе строчками,
Запятыми, точками.
В сонном мире тишина
Только бабушка Луна,
Тихо пёрышком звеня,
Пишет сказку для меня!
Или:
Зачем мне батуты и шведские стенки?
Есть папины плечи,
живот и коленки.
На папе весь день бы
висел, не слезал.
Ну прямо не папа,
а целый «спортзал»!
— Если каждый день слышишь непринуждённую, свободную детскую речь, то интонация записывается на подкорку, как на магнитофон. Надо разговаривать с детьми. Только обязательно в домашней, лёгкой, доверительной обстановке.
— И вживаться в образ игрушки, или скучающую в зимнюю вьюгу лошадку, которой кажется, что «с неба летят кружевные ромашки», или кузнечика, пустынную черепаху, и медвежонка для вас, наверное, не составляет особого труда?
Груздь, заметив грибника,
Чуть не шлёпнулся с пенька:
— Караул! Спасайте шляпы!
Медвежонок — «лапы в лапы»,
Бросил ягоды и дёру —
Всё с горы, а после в гору,
Через рощу напрямки,
Отдышался у реки
И... обратно пошагал:
— Зря я, глупый, убегал!
Зря, как заяц путал след!
У меня же шляпы нет!
— А это уже игра. Я с детства люблю играть. Представлять себя то модницей мышкой, то мамой-кошкой, то бабкой-ёшкой — это же так весело!
— Важно ли вам понравиться и родителям своих читателей, держите ли вы их в уме?
— И вот мы возвращаемся к 12-й «заповеди» дедушки Корнея: «не забывать, что поэзия для маленьких должна быть и для взрослых поэзией!» А сама я размышляю так: «Книги покупают взрослые. Если маму не тронут мои стихи, то малыш их вряд ли услышит». Но мне грех жаловаться на своих взрослых читателей. Они у меня удивительные, чуткие, отзывчивые на любовь, добросердечные и очень искренние.
— Ещё неудобный вопрос. Не боитесь набить руку, обрасти штампами?
— Очень боюсь! Для этого и нужна обратная связь с читателями. Всегда очень надеюсь на их правдивое, беспристрастное, справедливое отношение к тому, что делаю.
— А специфический язык общения в интернете вам не мешает? Наверняка вы активный пользователь социальных сетей...
— О нет, ничуть не мешает — я совсем не интернетный товарищ. Если бы не работа, убрала бы компьютер с глаз долой. Устаю от него быстро.
— Работая в Яхромском детском доме-интернате для умственно отсталых детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, вы «впускали» в творчество ваши переживания, чувства, мысли?
— Детский дом никогда не забуду. Ребятишек часто вижу во сне. Уходила оттуда тяжело. Плакала, чувствовала себя предателем. Но причина правда была уважительная — здоровье меня подвело...
Я знала особенности памяти, речи каждого своего маленького артиста. Придумывала для каждого своё стихотворение, как правило очень коротенькое. Лишь Наташа Замятина могла выучить длиннющий текст за одно занятие. А у неё, между прочим, был тяжёлый диагноз. Стихи Наташу успокаивали. Она их пела…
Озорнику Виталику Агафонову я посвятила стихи «Про Бяку». Там было несколько персонажей, получилась отличная, смешная сценка. Мы её разыграли под новогодней ёлкой. В главной роли само собой Виталик — наш обожаемый бяка-забияка.
— По вашим наблюдениям, реакция этих детей на прочитанное иная, чем у своих, домашних?
— Особенным детям сложно сосредоточиться и внимательно слушать. Мы учили стихи наизусть. Ребятам очень нравилось выступать со стихами перед зрителями. Но больше всего они любили процесс заучивания, когда мы, сидя рядом, взявшись за руки, глядя друг другу в глаза, одновременно повторяли и повторяли ритмичные строчки:
— Барабан,
кого
ждёшь?
— Обещал
зайти
дождь!
— Ну а если
с ним
град?!
— Буду я
вдвойне
рад!
— Как педагог по дошкольному воспитанию, вы хорошо знаете и понимаете психологию детей и подростков. Чем объяснить, что повальный инфантилизм, нарциссизм, отсутствие желания взрослеть, ответственности — примета нашего времени?
— К сожалению, я не в силах ответить на этот вопрос. Знаю, что проблема существует, но не хочется верить, что всё так плохо. Наверное, потому, что много хороших ребят вижу вокруг. Да, кто-то запутался, заблудился в бесконечном потоке информации. Но те, кого я знаю, они не злые, у них и мечты очень светлые, и любить они умеют. Немного ленивы, да — в этом и наша вина есть. Ну вот убейте меня, верю в нашу молодёжь и всё.
— Вы убеждённый сторонник бумажной детской книги?
— Я осторожно вытягиваю книжку из-под щеки сонной внучки. Я смотрю, как сосредоточенно младший внучек водит пальчиком по странице. Я не допускаю мысли, что когда-нибудь будет по-другому, что дети будут расти без любимых книг. Нет-нет, книга не исчезнет.
Елена Константинова
Фото: личный архив, публикуется с разрешения Натальи Карповой
2024 Все права защищены
