В галерее на Пречистенской набережной открылась выставка русского портрета XVIII – XIX веков из Музея В.А.Тропинина и московских художников его времени, а также нескольких частных коллекций.
С небольшого полотна глядит император Александр I в мундире со звездой и лентой ордена Святого Андрея Первозванного. Портрет был выполнен художником Степаном Семеновичем Щукиным в 1801- 1802 году, значит, портретист начал над ним работать сразу же, как только Александр взошел на престол. Как известно, его отец, император Павел, был убит заговорщиками. Александр не препятствовал заговору, но, узнав, что отец не отрекся, а был убит, упал в обморок. Обо всем этом невольно вспоминаешь, видя перед собой портрет молодого человека с румяными щеками. Александру здесь должно быть двадцать три - двадцать четыре года, и он совсем недавно пережил все это: смерть отца, о которой ему сообщили, возможно, его убийцы, и свою коронацию. На его лице светская полуулыбка, но в глазах печаль. Или это кажется сейчас, спустя два века?
В названии выставки «А это чей портрет?» есть загадка, как и в каждом портрете, написанном сто, двести, триста лет назад. Иногда она заключается в личности человека, который позировал живописцу: каким он был, насколько точно портретист передал черты его лица, взгляд, характер? Иногда – в персоне самого живописца: не все портреты имеют автора, многие сопровождает пометка: «Неизвестный художник».
Бывает и так, что тайной остается путь картины сквозь века, как произошло с одним из экспонатов этой выставки – пастелью Алексея Венецианова «Портрет неизвестной с книгой», которая была обнаружена известным советским коллекционером, основателем Музея частных коллекций ГМИИ Ильей Зильберштейном в Париже в 1960-е годы и вернулась на родину в 2009 году.
Проект посвящен тайнам русского портрета: в залах галереи In Artibus собраны живописные и графические работы из Музея Тропинина и частных собраний. Семьдесят работ, шестьдесят семь авторов. Как рассказала «Культуре» куратор Ксения Рашковская, задачей выставки было показать, как складывалась русская портретная школа.
«Несмотря на то, что в названии выставки есть временные рамки – мы показываем русский портрет XVIII – XIX веков, мы ее выстраивали, не придерживаясь хронологического принципа на сто процентов. Нам было важно показать генеалогию русского портрета. Первым светским портретистом в России стал Алексей Антропов – у нас есть его работа, и от него мы выстраиваем линию к его ученику Дмитрию Левицкому, от Левицкого – к Степану Щукину, от Щукина – к Василию Тропинину, за ним идут его подражатели – копиисты.
На другой стене мы просматриваем ветвь Владимира Боровиковского, иконописца и мастера портрета екатерининской эпохи. Учеником Боровиковского был Алексей Венецианов, дальше школа Венецианова, работы его учеников, которые в дальнейшем учились в Академии художеств у Карла Брюллова.
И совершенно отдельная история – крупнейший московский портретист Федор Рокотов и художники его круга. Конкретно мастерской Рокотова мы не показываем, но, глядя на портреты неизвестных художников его времени, можно угадать, какие приемы появились в русской портретной живописи благодаря этому мастеру.
На нашей выставке две эти линии – Тропинин и Венецианов – смыкаются, потому что этих художников часто сравнивали, и мы расположили их работы рядом. Такой принцип построения экспозиции, естественно-научный, принцип связи поколений, для нас был очень важен, потому что разрыв между мастером и учеником, последователем, копиистом, он очень тонкий, и мы именно эти моменты сделали основой нашего выставочного исследования.
Совершенно отдельная ветвь развития русского портрета – провинциальные художники, любители и авторы купеческих портретов. Это параллельная вселенная, поэтому мы их работы разместили отдельно, в коридорчике. Они составляют альтернативу портретам аристократическим и крестьянским, жанровым произведениям с крестьянскими образами Венецианова и Тропинина.
Яркий финал нашей выставки – раздел, посвященный Карлу Брюллову и его ученикам. У нас есть портрет кисти Брюллова, рядом – копия его автопортрета, выполненная учеником, и дальше – две работы его прямых учеников Пимена Орлова и Алексея Тыранова.
- Первые русские портретисты брали уроки у иностранных мастеров. Чем, на ваш взгляд, русский портрет отличается от европейского, от английского, например?
- Мне вспоминается, что Рокотова иногда называют русским Гейнсборо. Я затрудняюсь сказать, были ли такие экспозиционные практики, чтобы произведения этих двух мастеров ставились рядом, но мы понимаем, что Рокотов – это художник, который, не отказывая себе в удовольствии работать с миром материальным, отказывается придавать ему важное значение. Стремление заглянуть в психологию, в душу человека, конечно, существенно отличает его от того же Гейнсборо, который так внимателен к деталям. А Рокотов просто отсекает все лишнее, оно ему не нужно, несмотря на то, что он мастер в изображении всех элементов внешнего вида.
- Сколько времени у вас заняла подготовка этой выставки? Вы делали ее дольше обычного из-за пандемии, или исследование русской портретной школы оказалось настолько увлекательным, что сроки решили перенести?
- Вы знаете, идея сделать сложносоставный выставочный проект появилась одиннадцать месяцев назад, накануне первого карантина. Когда музеи закрылись, каждая из институций оказалась перед проблемой перехода в онлайн, поэтому все немного затянулось. Подготовка выставки заняла полгода, что для большого исследовательского проекта, может быть, и недостаточно, но в наших музейных реалиях, когда мы отчитываемся по количеству выставок, совсем неплохо. Мы смогли даже издать каталог.
Татьяна Филиппова
2024 Все права защищены
