Выставка участников «Эрарта Премия — 2023» длилась четыре месяца, и все это время публика могла голосовать за понравившиеся работы. Представлены были самые разные вещи — от живописи и графики до видеоарта — и именно аудитория решала, как будет поделен призовой фонд в 2,5 миллиона рублей между 10 лауреатами, прошедшими во второй тур. Кроме того, наградили и самых активных зрителей — 45 победителей разделили между собой 700 тысяч рублей. Конкурс проходил в два этапа, и второй тур выдался жарким: двух художников, получивших наибольшее количество голосов, отделяло друг от друга менее процента. Автор из Казахстана Тамерлан Тлес набрал 30,05%, а художница из Петербурга Елена Гришаева — 29,12%: оба они оставили далеко позади москвичку Анастасию Кузнецову-Руф с третьим результатом — 11,43%. Надо сказать, второй тур вскрыл некоторые недостатки премии: поначалу художникам разрешалось лично агитировать за свои работы, однако из финальной десятки лишь двое оказались жителями Петербурга. По сравнению с авторами из других регионов у них было преимущество: они могли прийти в музей в любое время, чтобы пообщаться с публикой. В итоге организаторы разрешили участникам агитировать в музее лишь в специально отведенные дни, зато в онлайне ограничений не было. Об итогах конкурса и особенностях зрительского восприятия «Культуромании» рассказал руководитель арт-отдела Музея Эрарта Павел Маркайтис.
— Как была придумана премия?
— Она связана с идеологией нашего музея. Для «Эрарты» главный человек — зритель: мы работаем для него, прислушиваемся к его мнению, а главное — пытаемся создать интересную среду, где все помогает получить увлекательный эстетический опыт. Однажды мы подумали: существует множество премий в области современного искусства и фотографии. Как правило, они опираются на экспертное мнение и на сложившиеся иерархии, когда в жюри — исключительно директора музеев и другие профессионалы. И мы отважились на эксперимент: делегировали почетную роль — распорядиться призовым фондом в 2,5 миллиона рублей для художников, 700 тысяч рублей для зрителей — тем, кто и обеспечил этот призовой фонд, посещая наш музей.
— То есть вы не использовали гранты или деньги спонсоров?
— Нет, мы частный музей, и это наша частная инициатива.
— Но ведь для первого тура кто-то должен был сделать отбор? Все-таки эксперты?
— Мы взяли на себя эту роль: сформировали экспозицию и предложили для голосования 61 работу. На этом наши кураторские функции закончились: выбор был полностью за зрителем. «Подружить» работы художников разных поколений и составить из них гармоничную экспозицию оказалось непросто. В итоге получилась не выставка, а, скорее, ситуация общения. Прямо в центре зала сделали зону для встреч с художниками, и практически все участники нашли время, чтобы прийти и пообщаться со зрителями. Для тех, кто привык к публичным выступлениям, это оказалось обычным делом, но у некоторых вызвало стресс. Мы фактически вынудили художников поговорить с теми, для кого они работают. И если автор заявлял, что пишет, например, свои сны и разбирается лишь в том, что волнует только его, то получал вопрос из зала: «Что еще можете рассказать?», «А почему мы должны смотреть ваши работы?»
— Как вы изначально выбирали участников — через оупен-колл?
— Да, через широкий оупен-колл. Можно было подать три работы с учетом, что для выставки будет отобрана лишь одна. Откликнулись хорошо: поступило более 2000 заявок — из Казахстана, Белоруссии, а также со всей России, в том числе из Ярославля, Череповца, Краснодара, Нижнего Новгорода. Благодаря обратной связи мы узнали, что некоторые авторы отказались, заявив, что им неинтересно мнение обывателя. А нам соответственно неинтересен такой художник, ведь его искусство адресовано самому себе или институциям.
— Как отбирали во второй тур?
— Мы организовали встречи с участниками на площадке и запустили голосование — оно было тайным, результаты нигде не публиковались: чтобы зритель голосовал исходя из своего личного мнения, а не оглядывался на фаворитов. Все было кристально честно: проголосовать мой каждый, кто пришел на выставку, купил билет и зарегистрировал его на сайте в личном кабинете «Моя Эрарта». Можно было проголосовать онлайн — при наличии действующего билета: мы выложили материалы премии, видеоинтервью с участниками. К каждой работе написали небольшой кураторское эссе: чтобы было о чем поспорить на встречах — потому что не всем эти эссе понравились. Тем, кто неуютно чувствует себя в цифровом мире, помогали проголосовать наши сотрудники в зале: мы идентифицировали таких гостей по номеру билета. В общем, накрутить голоса было невозможно. Художники на встречах со зрителями представляли свое творчество: одни показывали портфолио, другие выступали с перформансами, играли техно или даже водили хороводы с фольклорным ансамблем.
В финал вышли 10 авторов — и здесь голосование уже стало открытым. Началась азартная часть, как в спорте: на других премиях я такого не видел. Последний день конкурса был очень напряженным: два претендента на первое место шли ноздря в ноздрю. При том, что по деньгам первое и второе места не сильно отличались: привлекал сам статус победителя.
— Как проходило голосование во втором туре?
— Второй тур голосования определил, в каком соотношении авторы-лауреаты разделят между собой призовой фонд в 2,5 миллиона рублей. Сумма выигрыша, которую получил в итоге каждый из 10 художников, пропорциональна количеству голосов, отданных зрителями за его произведение. Процесс голосования во втором туре проходил открыто: за ходом распределения зрительской поддержки можно было следить на специальном экране, расположенном на выставке. То есть не стоило переживать, если в момент голосования фаворита не было среди лидеров, но и не нужно отказываться от участия, если понравившаяся работа уже занимает первое место, — каждый голос очень важен для автора и гарантированно увеличивает денежное вознаграждение, которое он получит в финале. Размер выигрыша определяет не место в десятке лауреатов, а именно количество зрительских голосов.
— А почему, например, такой именитый автор, как Владимир Абих, не прошел в финальную десятку? Он ведь лауреат Премии имени Сергея Курехина 2019 года.
— Он вообще любит конкурсы: в начале карьеры благодаря нашему музею получил престижную международную премию в конкурсе портрета, которую проводила датская пивоваренная компания. За Абиха очень хорошо голосовали, однако в десятку он не вошел. Может быть, потому что его работа — чистое искусство об искусстве: ироническое произведение, в котором он издевается над коллегой по цеху. В общем, история для своих.
— Какие выводы вы сделали из конкурса?
— У меня была гипотеза, и она оправдалась: выбор зрителей абсолютно непредсказуем. Некоторые профессора, академики, члены всех возможных художественных жюри даже не вошли в десятку. А люди, создавшие простой, но эмоционально емкий образ, пришлись зрителю по душе. Конечно, в финале были сильные художники, которые попали туда абсолютно заслуженно. Например, Анастасия Кузнецова-Руф, у которой была персональная выставка в нашем музее. Это проникновенный автор, ее любит публика. Другая победительница, Галина Казаринова, — вчерашняя выпускница Института имени Репина, представившая на конкурс дипломную работу «Петербургская Мадонна». И мне приятно, что она начинает свою художественную жизнь с такого триумфа.
Кроме того, в десятку вошла работа художницы DASHA ART— эта вещь прокатилась по мировым смотрам фотографии и собрала профессиональные награды. Было интересно проверить ее на нашем конкурсе. Вообще в истории искусства нередко экспериментировали со зрительскими ожиданиями. Вспомните знаменитый проект Комара и Меламида, создававших лучшие и худшие картины на основе мнения жителей разных стран (проект был придуман в середине 1990-х и опирался на социологические опросы о самой «желанной» и «нежеланной» картине. — Культуромания). Или другой пример: у нас в городе была традиция — выставка «Весь Петербург» в «Манеже», куда художники несли по одному произведению и где выбирали лучшую и худшую работу. Кстати, в собрании нашего музея есть худшая работа одного из этих смотров: о ней даже писал в своей монографии философ Валерий Савчук. Художник гордился тем, что зрители Петербурга отметили его картину, а философ потом написал о ней. Так что некоторым авторам даже лестно прослыть непризнанными гениями. В общем, игры с восприятием зрителя всегда непредсказуемы и интересны. Мы это обязательно повторим: в сентябре объявим набор «Эрарта Премии — 2024».
Ксения Воротынцева
Фото: представлено пресс-службой Музея Эрарта
2024 Все права защищены
