Алексей Федорченко, режиссер фильма «Война Анны»: «Каждый свой фильм начинаю как с чистого листа»

<h2>В конце июля в Нижнем Новгороде проходил Второй фестиваль нового российского кино «Горький fest». Его победителем стала «Война Анны» Алексея Федорченко – камерная драма о еврейской девочке, которая во время Второй Мировой два года пряталась в камине немецкой комендатуры. И это не только одна из главных картин 2018-го, но и мощнейший фильм о войне – возможно, самый сильный за последние десять-пятнадцать лет. </h2> - Алексей, я видела довольно много Ваших интервью, связанных с «Войной Анны», и меня удивило, что никто не спросил очевидного. Тогда спрошу я. Что для Вас война? Да думаю, как для всех. - Но на самом деле, войну сегодня каждый представляет по-разному… Это трагедия. Любое время, когда жизнь человека обесценивается, когда она ничего не стоит – это самое страшное время. То время, когда можно убивать – и это ужасно. - Но не так давно в нашем кино появилась тенденция превращать войну в подобие компьютерной стрелялки, в захватывающее приключение. В таких фильмах война – это возможность проявить мужественность, стать героем. Ваше отношение к такому подходу? Люди, которые воспринимают войну как праздник и как самое важное, что происходило в истории - это люди, у которых нет фантазии. И в этом их основная беда. Потому что они не могут представить себя, например, с оторванной рукой. Или лежащими на снегу несколько дней, спящими в сугробе. Или копающими траншею в ледяной земле. Никто об этом не думает совершенно, всем нравятся только пост-победные марши. И это ужасно. - Алексей, а чем Вас зацепила история девочки, которая два года пряталась в камине немецкой комендатуры? А Вас разве не зацепила? - Зацепила, конечно. Вот видите, она всех цепляет. Поэтому именно такое и надо снимать. - Но Вы с самого начала знали, что будете делать фильм о войне? Да нет, у меня не было такого, что надо обязательно снять что-нибудь о войне. Я просто отталкивался от истории. - Как бы то ни было, Вы сделали один из самых мощных военных фильмов за последние лет десять-пятнадцать. И при этом сняли войну без «войны» – то есть без батальных сцен и даже без единого выстрела. Знаете, хотелось очень скупыми средствами рассказать о каком-то большом событии. И хотелось локального, камерного кино, закрытого пространства. Есть такой фильм – «Погребенный заживо» (режиссер Родриго Кортес, снят в 2010-м году – прим. редакции). Там камера висит внутри гроба весь фильм – и он тебя держит. Для меня это высший пилотаж, я его пересматривал много раз. Так что это тоже повлияло. Я искал историю, которая бы давала такую возможность. И еще мне интереснее не само событие, а его отражение. То есть хотелось показывать не трагедию, а девочку, которая ее воспринимает. И через восприятие другого человека передать то, что происходит. - Кстати, Вы говорили, что Анна в своей войне победит… Конечно. - То есть выиграть войну – это выжить? Выиграть войну – это не участвовать в ней. Это как максимум. Как минимум – выжить, да. - Алексей, а почему постпродакшен длился почти два года? С чем это связано? Только с финансами. - Основная беда авторского кино – отсутствие денег? Основная беда любого кино – отсутствие денег. Кино – процесс дорогой, это не стихи, которые можно сесть и написать, не вставая из-за стола. Фильм зависит от миллионов рублей (или даже долларов), да и от огромного количества людей тоже. - Субсидии Минкульта – не выход? Министерство Культуры выделяет до шестидесяти пяти процентов заявленного бюджета – таково условие конкурса: И именно «до», то есть иногда меньше. Остальные деньги приходится где-то находить. Но в этот раз заявку на государственное финансирование мы не подавали: «Война Анны» полностью снята на частные деньги. - А как Вы вообще относитесь к практике субсидирования? Часто слышу, что, мол, пускай режиссеры ищут финансирование сами, тогда они будут вынуждены думать об окупаемости… Если честно, то мне пока такая практика нравится. Ведь не все фильмы рассчитаны на большой прокат, а значит, не все могут окупиться. Так что система субсидирования мне кажется единственно возможной. Хотя при необходимости, конечно, я нужную сумму найду, но это в разы увеличит сроки производства. - Могу ли задать вопрос по поводу будущего «Анны»? После «Кинотавра» поползли слухи, что продюсеры отказались выпускать картину в прокат… Нет, такого решения никогда не было. Продюсеры изначально собирались прокатывать фильм не по кинотеатрам, а в культурных центрах, то есть представлять «Войну Анны» как произведение искусства, а не как обычное кино. Например, если говорить про Екатеринбург, то это «Ельцин центр» или «Еврейский общинный центр». А если задействовать кинотеатры, то только совместно с киноклубами, у которых уже есть свои зрители. И долгий прокат. Так что после «Кинотавра» ничего не изменилось: всё так и будет. И, надеюсь, уже этой осенью. - То есть традиционному прокату Вы не очень-то доверяете? Знаете, я не очень люблю разговаривать про прокат, потому что я не прокатчик, и не умею прокатывать фильмы. И мало кто умеет – вот в чем беда. Весь прокат сегодня заточен под кино одного уик-энда. Для авторского кино это не подходит. Тут нужна хорошо продуманная схема – индивидуальная для каждого фильма. И точечный долгий прокат, конечно. - Алексей, «Война Анны» стилистически очень сильно отличается от того, что Вы делали раньше. Это предельно простое кино в плане языка... У меня все фильмы отличаются друг от друга… - Да, но почему вдруг такой ход в сторону простоты (и простоты в самом лучшем смысле этого слова)? Потому что мы совершенствуемся (смеется), идем к минимализму, к простым решениям… - Идти нужно туда, где непонятно? (простите, но это фраза одного из Ваших интервью) Поскольку у меня нет образования режиссерского, я каждый фильм начинаю, как с чистого листа. И я каждый раз не знаю, как и что нужно делать. И мне это очень нравится. Я начинаю все заново, заново все придумываю. К тому же мало смотрю чужих фильмов, поэтому приходится много придумывать самому (смеется). В общем, не повторяемся мы. - А почему мало смотрите, с чем это связано? А я не очень люблю смотреть кино. Читать люблю больше. Или писать самому. - А склонность к экспериментам есть у Вас? Насколько она вообще важна? Есть, конечно. И для кино она важна очень. Потому что хочется снимать то, что раньше не снимали, а это всегда эксперимент. И всегда риск. И именно поэтому мы никогда не собираем фокус-группы, к примеру. Ведь любая фокус-группа в фильме ищет привычное – а новое ей не очень-то интересно. - Да и большинству зрителей, честно говоря, тоже... Поэтому мы и на зрителя стараемся не ориентироваться. Иначе придется смотреть на него свысока. Вроде того, что «мы же хотим, чтобы зритель всё понял, а он дурак, поэтому давайте ему объясним»… - А зритель не дурак и в объяснениях не нуждается? Уверен, что нет. Зритель должен быть не дурак. - А Вы вообще довольны восприятием «Анны»? Да, очень. И во всех странах. Вот сейчас в Мюнхен ее возил – и фильм замечательно принимали. Хотя показывать его в Германию я немного боялся. - А появляется желание что-нибудь изменить, когда смотрите пятый, десятый раз… Всегда. Поэтому я и не смотрю. Мне хочется все переделать сразу. И я переделывать могу бесконечно, но приходится себя держать. - Алексей, мы находимся с Вами на фестивале Нового российского кино «Горький fest». Его продюсер, Оксана Михеева, много говорит о том, что хотела бы развивать Нижний Новгород как кинематографический регион, строить тут киностудию и так далее. Насколько я знаю, Вы снимаете свои фильмы в Екатеринбурге… Я снимаю у себя, потому что я там живу. Не в Москву же мне ехать. Да и зачем? - То есть в Екатеринбурге все возможности есть? Сейчас в связи с интернетом и логистикой стало все настолько удобно и быстро, что камеру я могу взять где-нибудь в Софии, а команду собрать в Праге. Есть деньги – никаких вопросов не будет, возможность снимать есть в любой точке планеты. - То есть огромные киностудии, по большому счету, и не нужны. Не нужны, поэтому они и умерли все. - И у них не будет шанса подняться? И строить огромную киностудию где-нибудь в регионе особой необходимости нет? Нет. - Будут развиваться киностудии-малыши? Будут развиваться продюсерские центры. Но они имеют, как мне кажется, ограничение в производстве: свыше скольких-то фильмов снимать нельзя, иначе это уже другие компании. И останутся фирмы, которые прокатывают свет, технику и павильоны. А в больших киностудиях сейчас только павильоны остались. - Алексей, и последний вопрос. Я слышала про Вашу сценарную мастерскую: Вы пишете сценарии, в том числе и мейнстримовские, чтобы пускать их на продажу. Ну, продавать их мы пока не пытались, но портфель делаем очень серьезный. У нас сейчас четыре-пять отличных сценариев уже готово, и мы работаем еще над двумя. - Вы все их собираетесь снимать сами? Нет, все-то я, наверное, физически не смогу, так что буду кому-то передавать. Сейчас вот запускаем очень хороший дебют: нашли дебютанта у нас прекрасного. - Как раз хотела спросить, не планируете ли продюсированием заняться? Моей компании уже пятнадцать лет, но она небольшая, и достаточно было только моих фильмов. Но хотелось запустить каких-то новых людей, правда, не абы кого. И мы искали лет, наверное, пять. И вот нашли очень интересного драматурга и театрального режиссера. Хороший сценарий, свежая тема. Так что посмотрим, что будет. Вера Алёнушкина

Кино-театр

Музеи и выставки

Коллекционирование/Арт-рынок

Музыка