Запланировать постановку «Нуреева» на Исторической сцене Большого было смелым жестом руководства. Но вот в последний момент испугались… У меня есть ощущение, что над Исторической сценой висит какое-то проклятие: уже сколько лет там почти ничего не получается! Но если делать из нее эдакий Мавзолей, куда люди приходят в красивых нарядах делать селфи, она просто умрет. А вот Новая сцена, которая считается «экспериментальной», по поводу которой многие говорят: «вот там что хотите, то и делайте», и куда «отправляли» постановку «Нуреева» — вполне себе живая площадка, где происходит много интересного.
Почему фото обнаженного Нуреева шокирует, ведь античные статуи публика воспринимает спокойно? Почему на телевидении, в том числе на федеральных каналах, дозволено практически все, а в театре должен царить пуританский дух? Вероятно, дело и в том, что Нуреев жил недавно, он почти наш современник, с ним сложно выстроить дистанцию. В целом, это очень интересная тема для культурологов и социологов.
Возможно, такому непривычному спектаклю должна предшествовать подготовка зрителя, например, какие-то установочные лекции. На Новой сцене позволяют себе экспериментировать с репертуаром, перед премьерой оперы «Воццек» Альбана Берга там была очень хорошая встреча с публикой. Кстати, то же самое было и перед постановкой «Роделинды» Генделя в прошлом году.
Понятно, что мы все помним историю «Тангейзера», историю «Матильды», дело вокруг имени Кирилла Серебренникова, и это накладывает отпечаток. К тому же, слишком близко находится Большой театр к Кремлю, там всё на виду, да и «оскорбленные» граждане не дремлют. Но поскольку было заявлено, что это не отмена, а перенос, причем не на два года, а меньше, чем на год, мне кажется, «Нуреев» действительно может состояться. Тогда весь этот шум может сработать как пиар — тяжелый, но пиар.
Другое дело, что если премьера и состоится, разговор всё равно будет не о балете как таковом, а о том, есть ли там фотография голого Нуреева и обнаженные танцоры. Хореография мало кого будет интересовать, да и сейчас я не думаю, что кто-то по-настоящему разобрался в ней по отрывкам, которые были выложены в Интернете.
Естественно, в связи с переносом «Нуреева» вспоминается наш репрессивный бэкграунд — в первую очередь, «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича (в 1936 году после визита Сталина на спектакль Большого театра в «Правде» вышла печально-знаменитая статья «Сумбур вместо музыки», опера долго была под запретом; в 1962 году поставлена в Москве в автоцензурированном виде под названием «Катерина Измайлова», — прим. ред.) и его же балет «Светлый ручей» (шел в 1935-36 гг. в Ленинградском театре оперы и балета и Большом театре в Москве, пока статья «Балетная фальшь» в газете «Правда» не положила ему конец; возобновлён Алексеем Ратманским 18 апреля 2003 года на сцене Большого театра — прим. ред.). С другой стороны, такие вещи случаются в театральной жизни и с гораздо меньшим резонансом. Скажем, балет Таривердиева «Девушка и смерть» в Большом театре в 1987 году отменили за несколько дней до премьеры, но сейчас мало кто об этом помнит. Конечно, если бы не имена Серебренникова и Нуреева, эта отмена, даже если бы она случилась, осталась бы внутрицеховой историей, на которую мало бы кто обратил внимание.
Автор статьи: Екатерина Бирюкова, музыкальный критик, редактор раздела «Академическая музыка» портала Colta.ru
2024 Все права защищены
