Актриса Ирина Безрукова: «Лучше один эпизод в интересном проекте, чем 28 серий мыльной оперы»

<h2>В конце сентября в Новгороде проходил фестиваль исторического кино «Вече». Открывал его новый фильм Сарика Андреасяна – «Непрощенный», представлять который приехала одна из самый обаятельных актрис нашего времени – Ирина Безрукова. А в том, что Ирина еще и очень интересный собеседник, убедилась журналист «Культуромании». </h2> - Ирина, мы разговариваем с Вами на фестивале исторического кино «Вече». Что думаете о нем? Вы знаете, когда мне сказали, что «Вече» – фестиваль Светланы Дружининой (она является президентом «Вече» – прим.редакции), я сразу поняла, что не приехать я не смогу, каким бы плотным ни был мой график. Потому что первые «Гардемарины»... Да, может, это не та картина, которая претендует на Оскар, но я была совсем юной, когда они появились. И те потрясающие песни, который пел Дима Харатьян, и молодые люди, влюбленные, мужественные и красивые – все это было так романтично, так привлекательно! В общем, девичье сердце дрогнуло. И сегодня одно слово «гардемарины» – это как машина времени, как полет в юность. - Я знаю, что сейчас Светлана Дружинина начинает снимать новый фильм о них. Ждете его? Жду. Более того: я вчера прямо со сцены сказала, что готова в нем сниматься бесплатно. Понимаете, у актеров часто бывает, что растешь на каких-то фильмах, а потом вдруг встречаешь тех, кто в этих картинах снимался, и даже работаешь с ними. И это такие эмоции, что словами не передать! А тут у тебя вдруг появляется шанс войти в кадр того проекта, который когда-то тронул. И, может быть, даже сделать что-то такое, что тронет других. И это совершенно невероятно! К тому же, я в восторге от всей их компании, в восторге от того, что могу Александра Домогарова, несмотря на возраст и статус, называть просто Сашей, а Дмитрия Харатьяна – Димой. И это те люди, с которыми постоянно весело, они постоянно троллят друг друга, и когда Мукасей-старший (оператор «Гардемаринов» – прим.редакции) подтрунивает над Харатьяном, как папа над сыном – то, знаете, это же фантастично! - А почему именно Вы представляете здесь «Непрощенного»? Понимаю, почему Вы спрашиваете. Да, у меня здесь просто эпизод. Но с Сариком я уже работала – снималась у него в «Землетрясении», и там роль тоже была небольшая. Но, тем не менее, мне так нравятся его сценарии, что отказаться просто невозможно. - А чем именно они Вас цепляют? Они оба основаны на реальных событиях, и оба очень серьезно проработаны в плане драматургии. К тому же мне кажется, что такие картины заставляют кое о чем задуматься человека, который просто живет день за днем и практически не вспоминает о том, что он не вечен. Но жизнь конечна и иногда заканчивается слишком внезапно. А представляю фильм я, потому что, во-первых, я очень дружу с его продюсерами (у Армена Ананикяна я снималась в его проекте «Подарок с характером»), а, во-вторых, премьера фильма сейчас проходит в разных городах. И кто-то из группы представляет картину в Майами, кто-то в Новгороде. Как я, например (смеется). Кстати, эпизод в проекте такого уровня и с отличной командой – это всегда интереснее, чем двадцать восемь серий какой-нибудь мыльной оперы. - Ирина, но ведь, на самом деле, история Калоева, потерявшего в авиакатастрофе свою семью и потом зарезавшего диспетчера, это, мягко говоря, история спорная… Вы знаете, я отталкиваюсь прежде всего от фильма. А он сделан с большой любовью к семье. И в нем все очень деликатно. Потому что у Сарика Андреасяна не было задачи как-то взбудоражить общественность или показать свое субъективное отношение к Калоеву. Сарик снимал художественное произведение и просто показал, как всё было. В «Непрощенном» нет прямого навязывания режиссером своего мнения или подведения зрителя к каким-то конкретным выводам. Зритель сам для себя решает, правомерен поступок Калоева или нет. И это правильно. - Но Вы-то сами как к его поступку относитесь? Для меня, как и для любого нормального человека, убийство – это табу, но судить Калоева может только он сам. Потому что он прошел через такое… Когда я читала сценарий, мне показалось, что это очень одинокий, фактически мертвый человек, который буквально воет от боли и не находит себе покоя. И вот он приезжает к диспетчеру в дом, а там детский смех, радость, Рождество, в общем, полнокровная жизнь. А он всего этого лишен. Более того: Нильсон ни о чем не переживает, а просто наслаждается игрой с детьми. К тому же, диспетчер, видимо, испугался и руку Калоева оттолкнул – и того эмоционально могло зашкалить. Калоев же не шел никого убивать, о чем он и говорил на суде… - Тем не менее, нож у него был, и купил он его как раз перед поездкой к диспетчеру. Ну, мы же иногда что-то подсознательно делаем, к тому же, он мог купить его как сувенир – в подарок племяннику. В общем, Калоев убивать не хотел и шел просто за словами прощения. - А вот в фильме «Последствия» Эллиотта Лестера, где главного героя сыграл Арнольд Шварценеггер, история Калоева представлена чуть-чуть по-другом… Мне очень не понравились «Последствия». Во-первых, к тому моменту я уже прочла сценарий Сарика, и поняла, что американская история снята именно по мотивам и, мягко говоря, не очень-то достоверна. Это просто хорошо продуманный коммерческий продукт, который не готовился для широкого проката и в котором все сшито белыми нитками. Кстати, как только я узнала, что «Последствия» выходят, я сразу же кинула Сарику ссылку, мол, смотри, что снимают. Он ответил, что его это совершенно не беспокоит и что мы тоже уже начали работать. Просто темы витают в воздухе – так бывает. - Ирина, давайте поговорим немного о другом. Вы очень занятой человек, у Вас жесткий график. Но что делать актрисе, когда ей не предлагают того, что она хочет? Ждать. Другого тут ничего и не сделаешь. - Но я знаю актрис, и, кстати, очень хороших, которые считают, что надо соглашаться на все, что дают, лишь бы не сидеть и не ждать… Меня всегда выручает то, что у меня несколько параллельных проектов, поэтому я не сижу и не жду. Но я понимаю таких актрис. Потому что с ощущением, что ты больше никогда никому не пригодишься всегда очень трудно справиться. К тому же, когда тебя постоянно выбирают (или не выбирают) – это тоже очень непростая история. А ведь женщины в девять раз эмоциональнее мужчин, к тому же у всех актрис психика сильно раскачана, то есть они эмоциональнее и восприимчивее обычных женщин. Но мы научились с этим справляться, это наш профессиональный секрет, это та подводная часть айсберга, о которой зритель не знает. - А нет желания стать режиссером? Нет. Это не моя профессия, я устроена по-другому. Конечно, набросать что-то могу, но не хотелось бы делать что-то среднее или плохое. К тому же интересные женщины-режиссеры – большая редкость. - Но некоторые актрисы как раз уходят в режиссуру, пытаясь реализоваться там… Понимаете, когда река упирается в камень, она начинает ого обтекать – и растекается ручейками. Вот это как раз тот самый случай. Да, я не всегда занята только той работой, которой хотела бы заниматься, но я занята все время. Да, проще сказать, что снимаешься где-то в главной роли – это весомо, и это красиво. Но смотрите, американцы уходят в один проект на год или два. Они сначала долго готовятся, сбрасывают вес, учатся ездить верхом, меняют внешность и так далее. Потом начинается период съемок – продуманный и размеренный, и у всех актеров нормальный рабочий день, который длится определенное время. Потом картина выходит, и актеры ее презентуют, летают с ней по миру. Дают пресс-конференции и так далее. У нас же все хаотично. Актер, занятый в театре, после спектакля куда-то летит, не спит всю ночь и выходит на площадку. И в кадре его спрашивают: «Вы говорите по-немецки?» Как будто нельзя было предупредить год или два назад! То есть мы должны уметь все и сразу: и рапирой кого-то проткнуть, и поскакать на коне, и поговорить на китайском. Поэтому наши актеры, конечно, более гибкие, но это очень тяжелый труд. - Но ведь в последнее время в нашем кинематографе кое-что изменилось… Да, наше кино воспряло, и это очевидно. Причем подъем стал заметен еще с таких проектов как «Легенда №17». А «Движение вверх» и вовсе оказалось на втором месте по сборам после «Аватара», что почти невозможно. В общем, я считаю, что у нас всё великолепно идет. Потому что появляются не только развлекательные фильмы, но картины такого ранга как «Аритмия», которые, скажем так, не для отдыха. И многие наши продюсеры (например, Сергей Сельянов, Игорь Толстунов, Рубен Дишдишян) имеют огромный ассортимент проектов, среди которых есть и серьезные фильмы, и легкий жанр, и короткий метр, и блокбастеры, и анимация… Другими словами, у нас налаживается производство, как в Америке. С другой стороны, я понимаю прокатчиков, которым проще брать продукцию из Голливуда, но это как покупать свежезамороженные продукты, размораживать их и продавать… А наше кино – зона риска. Поэтому если не договориться с прокатчиком заранее, то велика вероятность, что твой фильм поставят в девять утра, и на него никто не придет. И проект канет в Лету, никем не увиденный, и деньги, потраченные на производство, к продюсерам не вернутся. К счастью, наши кинематографисты это понимают, и уже научились взаимодействовать с прокатчиками. - А государство может чем-то помочь нашим киношникам? Через Министерство Культуры, к примеру? А нам помогают. Вот смотрите: я много лет занимаюсь тифлокомментированием, и в Московском Губернском театре вместе с группой единомышленников и при поддержке губернатора Московской области мы ввели тифлокомментирование для слепых – кстати, впервые в истории русского театра. В этом году у нас будет уже двенадцать спектаклей, к нам приходят и взрослые, и дети – и они просто счастливы. Так вот: в марте 2017-го года Владимиром Мединским был подписан удивительный, очень важный закон, по которому любой национальный фильм, выпускаемый при поддержке Министерства Культуры или Фонда Кино, должен иметь субтитры и тифлокомментарии, то есть специальный звуковой комментарий для слепых зрителей, говоря проще, пояснительный текст. - Ирина, я знаю, что Вы этот закон очень активно продвигали… Да, и не только я. Мы ходили на круглые столы в Думу, но… Иногда мне даже казалось, что это всё не имеет смысла, потому что люди за этими круглыми столами просто сидели и играли в телефонах. Кто-то доклад сделает – и сидит-играет. Галочки поставили, потом пошли в недорогой буфет икру есть… - Работают люди… Ну, может, они и работают, но тогда мне казалось, что это все бесполезно. Тем не менее, сейчас закон принят. А в этом году я выступала в ООН – рассказывала о тифлокомментировании в России. И интерес был огромный. К нам подошли представители из 24-х стран… - Ирина, а как обстоят дела с тифлокомментированием в других странах? Впереди, конечно, США и Великобритания (например, в СССР тифлокомментирования в театре не было никогда, тогда как в Великобритании сорок (!) театров предоставляют эту услугу. А вот наших французских коллег мы сами кое-чему научили. У нас ведь, на самом деле, очень хорошее образование, в Москве есть институт «Реакомп», который готовит тифлокомментаторов. - Вы его закончили в 2012-м году, насколько я знаю… Да, и он выпускает специалистов высочайшего уровня. Для сравнения: когда мы занимались тифлокомментариями к фильму «Человек-паук», мы получили комментарии американцев, и поняли, что треть материала отсутствует. Потому что экш-сцены не откомментированны никак. Просто фраза: «Человек-паук сражается» – и все. То есть идет грохот, крики, взрывы, зал охает и подпрыгивает, а незрячие ничего не понимают, что же там на экране. И нам пришлось доделовать, дописывать и переписывать. Хотя американская школа считается одной из лучших. Нет, я не хвалюсь сейчас, просто говорю, что уровень у нас очень серьезный. - Ирина, а какой процент фильмов выходит сейчас с тифлокомментированием? Это сложно сказать. Но благодаря Владимиру Мединскому, все фильмы, поддержанные ФК и Министерством Культуры, должны быть снабжены тифлокомментариями. А иначе прокатное удостоверение не получить. И теперь продюсеры просто вынуждены это делать. - Это сильно увеличивает бюджет проекта? Нет. С точки зрения кинематографа это не очень большие деньги, ведь в кино крутятся миллионы. И заложить в бюджет примерно 100 тысяч не так уж и сложгл. То есть это не суммы, за которые нужно переживать. - Ирина, не расскажете, как работает тифлокомментатор? Сначала он несколько раз смотрит фильм, выделяет, что в важно, а что второстепенно… Потом вымеряются паузы между репликами. Представляете, какая это техническая часть? Потом в эти паузы надо вставить лаконичное и спокойное описание, что бы зритель понимал, что происходит. Кто кого обнял, кто в кого воткнул нож, как поменялось место действия. И что-то надо откомментировать заранее, чтобы не помешать диалогу артиста. То есть это очень кропотливая работа: писательская, редакторская, историческая, ведь надо понимать, гренадер перед тобой или гусар. Только представьте: женщина-комментатор видит плюмажи, и должна знать, аксельбант это или что-то еще… Понимаете, какой уровень образования должен быть? К тому же, восприятие незрячих людей тоже не однородно: кто-то слеп от рождения, кто-то терял зрение постепенно. И мы должны дать комментарий, который удовлетворит всех. В общем, это очень интеллектуальная и очень элитная профессия. Полунаучная, на самом деле. - А как тифлокомментирование появилось в Вашей жизни? После знакомства с Дианой Гурцкая. Мы с ней познакомились на одной из передач, и пока ждали эфира, она спросила, чем я сейчас занимаюсь. Я ответила, что снимаюсь в фильме, который называется «Реальная сказка». Она сразу же сказала, что хочет его посмотреть. Я растерялась, я же понимала, что Диана не видит. А она улыбнулась: «Ну, тифлокомментирование-то будет?» Это и был первый толчок. Я стала интересоваться, потом загорелась идеей это сделать, но долго не знала, как именно. Тогда Диана стала помогать. Потом была премьера в Белом зале Дома Кино, куда пригласили незрячих детей, а я стояла у стеночки и плакала. Потому что детишки незрячие реагировали совершенно одинаково со зрячими. А ведь это очень важно, что незрячие дети сидят среди зрячих и реагируют в одно дыхание со всем залом. Это нужно и им, и нам. Ведь постоянно сидеть в библиотеке для незрячих и слушать, как кто-то из сотрудников объясняет что-то в микрофон – это как в резервации находиться. - Ирина, если говорить об отношении в нашей стране к людям с ограниченными возможностями – оно как-то меняется? За пять лет оно стало значительно лучше. Потому что, например, в советское время многое пытались спрятать, и инвалидов как бы не существовало, не было ДЦП и так далее. Да и совсем недавно я знаю случай, когда фотографию известного незрячего человека предложили на обложку, а в редакции ответили: «А нам уроды на обложку не нужны». - Кошмар какой… К счастью, сейчас все очень сильно меняется. - Да, но я хожу по Москве – и, например, людей в колясках не вижу. И вряд ли это именно потому, что они все без исключения домоседы. Знаете, когда мы были в Женеве, с нами в группе было несколько человек-инвалидов. И мы спокойно ездили на автобусах – абсолютно везде. Девочка-колясочница нажимает на кнопку, выходит водитель, из автобуса выезжает площадка, девочка по ней спокойно заезжает в автобус, площадка следом закрывается. И это занимает секунд тридцать-сорок. А в автобусе есть место, где колясочник может свою коляску припарковать. - Фантастика! Что же касается нас, то приходите к нам в Кузьминки в наш театр. К нам обожают приезжать колясочники, незрячие могут прийти с собакой-поводырём. Собака будет лежать у ног, есть специальные места. Во время антракта собаке принесут воды, если нужно – с ней погуляют… Кстати, в театре наши артисты после спектакля всегда общаются с незрячими зрителями – это традиция. Они, кстати, любят фотографироваться – и их фотографируют с главными героями, как бы сильно те ни устали. А еще детишки очень любят трогать костюмы, особенно персонажей из «Маугли»: там же шкурки, хвостики, перья. И они счастливы невероятно. - А есть шанс, что тифлокомментирование появится в других театрах? А мы с моей командой не так давно сделали первый спектакль с тифлокомментариями в Воронеже. Да и в другие города мы выезжаем: я комментировала в Казани, в Астане…. Так что приходите, смотрите: мы готовы делиться опытом. Вера Аленушкина/ Фото: Лара Бардина

Кино-театр

Коллекционирование/Арт-рынок

Коллекционирование/Арт-рынок

Музыка