В прошлом выпуске мы остановились на том, что 29 января 2018 года выставка подозрительного авангарда из коллекции Игоря Топоровского была целиком снята со стен Гентского музея. Фламандский министр культуры, желая, по собственным словам, быть «рефери» в данной ситуации, объявил, что будет создана комиссия по оценке их подлинности, а о результатах народу будет доложено через месяц. Народ тогда еще взволновался, кто будет выбирать экспертов в комиссию, не сам ли Топоровский, и каковы в таком случае окажутся результаты.
Но четыре члена комиссии, судя по последствиям, были выбраны властями, причем выбраны как следует (среди них – Ф. Лин, руководитель отдела совриска Королевских музеев, и В. Я. Рендерс, куратор русского искусства в Музее ван Аббе). Потому что 19 февраля, вместо предварительных результатов, она объявила о самороспуске.
Оказалось, что когда комиссия прибыла в Гентский музей, их и на порог не пустили. У дверей ученых встретил сплоченный коллектив из адвокатов Топоровского и самого музея. Адвокаты озвучили такие условия, что, по словам экспертов, они были равносильны veto и «де факто означали, что мы не можем начать работу». Что это были за условия, увы, прессе не озвучили, а любопытно. Затягивать сей балаган, собирая новых экспертов для новой комиссии никто не стал – через несколько дней Гентский музей отправил из хранилища все спорные картины владельцу. О возобновлении выставки, разумеется, речи уже идти не могло. В бельгийской прессе горюют об ударе по репутации страны и вспоминают, что в октябре 2017 года директор амстердамского музея Стеделейк Беатрикс Руф была вынуждена уйти в отставку, потому что выставила сомнительного Мондриана (и из-за конфликта интересов). А директор Гентского музея даже на вопросы журналистов не отвечает…
А что дальше будет с произведениями из коллекции Топоровского? Поскольку существует такая вещь, как презумпция невиновности, ничего особо плохого. Никто же не доказал, что они действительно фальшивые. У Топоровского уже есть опыт похожего «растворения» проблемы. В 2009 году четыре картины Александры Экстер из его собрания приняли участие в скандальной выставке художницы в Музее изящных искусств города Тур. Тогда полиция арестовала почти двести сомнительных работ, но Топоровскому его собственность вернули. В интервью изданию «De Standaard» и в других публикациях он рассказывает, что все эти картины были признаны подлинными, прошли юридические и лабораторные исследования.
Однако известно, что следствие по той выставке до сих пор не закончено и итоги расследования не опубликованы. А другие участники того конфликта утверждают, что «экстер» вернули Топоровскому безо всяких заключений, так как он не дал согласия на процедуру физико-технической экспертизы, в том числе рентгенографию. И именно факт возвращения выдается им за доказательство их «подлинности, установленной судом». Кто лукавит – никак не проверить: документы на свои картины Топоровский предпочитает не публиковать. Хотя практика эта для экспертиз в наше время уже вполне нормальная – например, ГМЗ «Ростовский Кремль» на своем официальном сайте выложил подробнейшие экспертизы на подаренный ему авангард (кстати, там тоже оказалась Экстер – и вся фальшивая насквозь).
В общем, опять эта проклятая неопределенность – никаких железобетонных доказательств, что картины из собрания Игоря Топоровского такие поддельные, какими знатокам кажутся на глазок, нет, и наверно не будет. Точнее, картин не «из собрания Топоровского», а собрания основанного им фонда «Дилегем». И в этом интересный нюанс. Потому что в следующей новости мы читаем, что председатель фонда заявил, что раз уж с комиссией от министерства как-то не срослось, фонд сам (!) сделает экспертизы работ «в известных международных лабораториях». Действительно, нечего доверять такое важное дело всяким посторонним комиссиям.
А знаете, кто у нас оказался этим председателем фонда? Целый мэр, по имени Эрве Дуайен (Hervé Doyen). Причем мэр той самой брюссельской коммуны Жет, где Топоровский купил осыпающийся старинный особняк и планирует в 2020 году открыть музей русского авангарда (подробно можно посмотреть в часовом телесюжете «Вестей»). На реконструкцию хотят потратить 2 млн евро, но поскольку у Топоровского, по его словам, таких денег нет, то 40-60% этой суммы он планирует покрыть из государственных субсидий. По крайней мере, раньше планировал, теперь уж непонятно, как дела пойдут. В любом случае, разумный выбор председателя для своего фонда, согласитесь.
Бельгийские журналисты изучили, кто еще входит в правление фонда. Оказалось, Кристиан Пинт (Christian Pinte) – человек, ответственный за пополнение коллекции искусства банка Dexia – одной из крупнейших финансовых групп мира. И Элен де Витт (Hélène de Witt du Lau Allemans) – дочь принцессы Марии Клотильды Бонапарт (1912-1996), родственница бельгийской королевской семьи. Есть там директор Гентского музея Катрин де Зегер, и в фонде в этом никакого конфликта интересов не видят. Сам фонд призван сеять в мире знания о русском авангарде – но если вдруг захочется продать хорошему человеку какую-нибудь картину, то устав этого не запрещает, ежели все члены правления проголосуют «за».
Только где бы теперь такого постороннего «хорошего человека» найти – чтобы он не зацепил хоть краем уха всю эту шумиху? Или спустя даже несколько лет не нагуглил ее с легкостью? Ведь теперь все такое цифровое, все оставляет следы – даже по сравнению с 2009 годом, когда проходила выставка Экстер, найти о которой достоверную информацию теперь достаточно сложно. Осознает ли это Топоровский? Не ясно. В прошлом выпуске мы как раз упомянули, что в понимании того, как изменилось все – в том числе цифровое пространство, 52-летний эмигрант Топоровский, видимо, «остался в прошлом веке».
Будто в подтверждение этого «Артгид» только что опубликовал статью, написанную Константином Акиншей еще в 2009 году. Она посвящена тогдашнему рынку поддельного русского авангарда – тому, какой он огромный, и какие байки об источниках картин тогда рассказывали наивным клиентам. Пара из них будто подсмотрена в интервью Топоровского о происхождении своей коллекции – про продажу авангарда из провинциальных музеев экс-советских республик, и о тайных запасниках КГБ.
Но в статье Акинши (кстати, одного из авторов того письма о гентской выставке, с которого начался шум), именно что описана ситуация десятилетней давности. За прошедшее время те, кто вкладывал в покупки по-настоящему гигантские суммы, набили множество шишек, набрались огромного опыта. Сказки, благодаря которым раньше проходили продажи, теперь для нормальных коллекционеров совершенно не канают. Они сойдут лишь для мелкой птицы, «лохов» – или для тех, кому совершенно все равно, куда вкладывать деньги, лишь бы провести их через налоговую. «Сейчас в оборот так уже не вводят, – тихо улыбаются своим воспоминаниям дилеры с богатым прошлым, – слишком топорная работа…»
Пожалуй, именно ветер, пахнувший из девяностых, когда артели петербургских художников конвейерным методом изготавливали «шедевры авангардистов» с любыми автографами, а химико-технологическая экспертиза предполагаемой покупки была невиданной экзотикой, и поразил экспертов, сплотившихся в своем недоверии к собранию Топоровского.
Софья Багдасарова - искусствовед, журналист, популярный арт-блогер
2024 Все права защищены
