25 апреля в Москве подвел итоги 41-ый ММКФ. Российских фильмов среди главных призеров не оказалось, тем не менее, именно о них хотелось бы поговорить в первую очередь, ведь представленные проекты довольно красноречиво характеризуют ту ситуацию, которая сложилась сегодня в нашем кино.
Как известно, у Московского Международного фестиваля три конкурсные программы: основной конкурс (игровое кино), конкурс документальных фильмов и конкурс короткого метра. Также в арсенале смотра много внеконкурсных программ и несколько ретроспектив, хотя с каждым годом общее количество фильмов постепенно уменьшается. Например, в этом году их было около двухсот, тогда как лет 5-6 назад фестиваль привозил в Москву вдвое больше проектов. Впрочем, в данном случае мы говорим исключительно о наших картинах, представленных на этом смотре.
Документальное кино
Такова уж особенность нашего фестиваля, но все самое интересное на нем давно уже происходит во внеконкурсных программах. ММКФ-2019 не стал исключением. Однако в этот раз одним из самых громких и ожидаемых показов оказался не «выходец» из Каннского или Берлинского смотра, а утерянная картина-дебют классика российского и мирового кинематографа. Речь идет о «Годовщине революции» Дзиги Вертова, которая считалась уничтоженной. Дело в том, что Вертов смонтировал её в ноябре 1918-го, литературно-инструкторский поезд ВЦИК возил и показывал картину по всей стране, однако позднее «Годовщину» разобрали на ролики и постарались забыть о ее существовании: Лев Троцкий появлялся на экране слишком часто, а эпизод с Владимиром Ильичом был только один, да и тот на 90-й минуте фильма. Правда, в 60-х работу Вертова пытались восстановить, однако тогда это оказалось невозможным. Второе рождение картина получила лишь в прошлом году (ее реконструкцией занялся киновед Николай Изотов), тогда же состоялась мировая премьера в Амстердаме, и вот теперь дебютную работу Вертова представили на ММКФ. Кстати, организаторы Международного фестиваля документального кино в Амстердаме назвали «Годовщину революции» «первым полнометражным фильмом в истории кинематографа», так что масштаб этого события сложно переоценить.
Что же касается конкурсной программы документальных фильмов, то в этом году она впервые получила оскаровский статус: теперь все проекты, пробившиеся в конкурс, получат шанс побороться за главный приз американской Киноакадемии, во всяком случае, претенденты на попадание в лонг-лист премии будут выбираться именно из них. Поэтому количество заявок в 2019-м существенно увеличилось, и конкуренция (и без того высокая, чего не сказать об основном конкурсе) тоже заметно выросла. Что не могло не пойти фестивалю на пользу.
Правда, на наши документальные проекты эти изменения пока что не повлияли. Россию в этом году представлял фильм Дарьи Иванковой «Анатолий Крупнов. Он был». Как несложно догадаться, посвящен он лидеру группы «Черный обелиск» – одному из самых ярких персонажей музыкальной анархии 90-х. Причем режиссер не просто следит за взлетами и трагедиями героя, но как бы ненароком сталкивает лбами «век нынешний и век минувший». Кстати, симпатии автора в данном случае очевидны, достаточно лишь сопоставить документальные кадры, где герой шаманствует на стадионах, и сцены, где перед камерой появляется его сын – милый паренек-клерк, говорящий негромко, упакованный в элегантный пиджак и боящийся порезать палец.
И вот что еще характерно: фильм появился на новой волне интереса к бесшабашности и бесприютности 90-х: он не просто пропитан ностальгией, он из нее соткан. Хотя, к сожалению, за рамки телевизионного формата «Крупнов» выйти не смог: перед нами крепко сделанный добротный проект, который можно с интересом посмотреть по ТВ – но не более.
Игровое кино
Такое впечатление, что последние несколько лет российские фильмы попадают в программу основного конкурса ММКФ по определенному принципу. Таких проектов, как правило, три, причем один из них обязательно максимально попсовый (например, «Ню» Ван Гэ, «Купи меня» Вадима Перельмана), второй артхаусный («Мешок без дна» Рустама Хамдамова), третий или сделан на стыке авторского кино и мейнстрима («Карт отмороженный» Владимира Котта), или относится к этническому кино («Царь-птица» Эдуарда Новикова). Причем очень часто наши фильмы уезжают с фестиваля с призами: в прошлом году мы и вовсе заняли весь «пьедестал почета».
В этом году кое-что изменилось: жюри под председательством Ким Ки Дука наши картины никак не отметило. Зато подбирались эти проекты явно по уже устоявшимся правилам: «Эпидемия. Вонгозеро» Павла Костомарова (мейнстрим), «Воскресенье» Светланы Проскуриной (авторское кино) и маленькое якутское чудо «Надо мною солнце не садится» Любови Борисовой (этнос).
Сильнее всех удивил, конечно, продукт канала ТНТ, снятый Павлом Костомаровым – «Эпидемия. Вонгозеро». Дело в том, что это даже не фильм – это две-три серии сериала, перемонтированные и соединенные в одну двухчасовую экспозицию, финала у которой, по сути, нет: нам просто сообщают, что герои, условно говоря, «жили несчастливо и умерли в один день». Более того: в апреле сериал вывозили на новый Каннский смотр –«Canneseries-2019», то есть мировая премьера проекта уже состоялась. Каким образом после этого «Вонгозеро» попало в конкурс фестиваля категории «А», для которого правило премьерности является обязательным – загадка века.
С другой стороны, появление на ММКФ подобного продукта – это лишь вершина большого айсберга. Сериальная лихорадка и в нашей стране, и во всем мире распространяется со скоростью эпидемии, поэтому за последние пару лет отечественное сериалостроение развивается в разы быстрее, чем полнометражное кино. Так что если бы проект Павла Костомарова в конкурсную программу отборщики не пустили, на его месте вполне мог бы оказаться любой другой сериал, так или иначе притворяющийся полным метром. К слову сказать, отголоски этого тренда были слышны на ММКФ и во время внеконкурсных показов: впервые за всю историю смотра зрителям предъявили сериальную программу, в которой пять сериалов из десяти были российскими.
Что же касается самого «Вонгозера», то это русская версия расхожего сюжета о приближающемся апокалипсисе: Москва и москвичи становятся жертвами неизвестной доселе чумы, от которой люди умирают в течение пары дней. Понятно, что меркам мирового сериального контента идея далеко не самая оригинальная (новые проекты, так или иначе связанные с эпидемиями или апокалипсисом, появляются online практически еженедельно), однако для нашего кинематографа подобные сценарии пока в диковинку, да и сделано «Вонгозеро» на довольно приличном уровне: с хорошей динамикой и интригующим сторителлингом, хотя проколов по логике никто, к сожалению, не отменял. Зато авторы вполне грамотно переносят тему мирового коллапса на нашу почву, что уже само по себе серьезное достижение.
А вот нашему авторскому кино в конкурсной программе 41-го ММКФ повезло еще меньше: его представлял фильм Светланы Проскуриной «Воскресенье». Задумывался он как вольное переложение романа Льва Толстого, однако потом от первоначальной идеи остались только рожки да ножки. Проект превратился в рассказ об одном дне из жизни крупного муниципального чиновника, правой руки мэра, подмявшего под себя рядовой провинциальный городок. Нового «Левиафана», однако, не получилось: в «Воскресенье» есть и пафос разоблачения, и ощущение безнадежности, и разговор о коррупции, однако дальше расхожих клише дело, к сожалению, не идет. По сути своей, работа Светланы Проскуриной – это набор давно набивших оскомину приемов и микро-сюжетов, типичных для российского авторского кино последних десяти лет.
А вот якутский фильм многих сумел удивить, хотя ничего особенного от него и не ждали. Секрет же вот в чем: нам кажется, что этническая кино для нас, как открытая книга – мы знаем о нем если не все, то многое. И зрители, идущие в зал, заранее уверены, что их пригласили посмотреть на житье-бытье представителей малых народов, причем темпо-ритм у этой экскурсии будет неспешным, а сюжетная линия максимально размытой. А тут вдруг бац! – и сюрприз. Картина Любови Борисовой «Надо мною солнце не садится» разбивает все наши «знания» об этническом кинематографе в пух и прах. На экране история якутского пацана, раба интернета и гаджетов, который очень неожиданно для себя оказывается вдали от цивилизации и знакомится со своим новым соседом – стариком, потерявшим семью лет сорок назад. Знакомство превращается в настоящую мужскую дружбу, которая оказывается сильнее смерти – и оба героя меняются, фактически перерождаясь заново.
Главная прелесть фильма, однако, вовсе не в сюжете. Режиссер Любовь Борисова пытается завязать в один узел традиции этнического кино и приемы кино современного. Она берет классические мотивы, без которых ни одна национальная кинематография не обходится (представления о жизни и смерти, о силе традиций, о важности семьи, об уважении к старшим), однако говорить старается на языке дня сегодняшнего – и попытка оказывается удачной. Более того: как выяснилось, этническое кино с его традиционной тематикой и скупыми на эмоции пейзажами вполне удачно сочетаются в кадре с гаджетами и приемами screenlife, а также с динамикой и даже с хулиганством. Зал, кстати, на подобное новаторство охотно откликается, не случайно же картина «Надо мною солнце не садится» получила по итогам зрительского голосования Приз зрительских симпатий – единственную значимую награду, которую увез с 41-го ММКФ российский проект.
Вера Аленушкина
2024 Все права защищены
