ХХ век уже зарекомендовал себя как время, которое человечество посвятило воплощению утопий. В его начале казалось, что фантастический ошеломляющий рывок научно-технической революции вот-вот позволит сделать утопию реальностью. Эта мечта в то время выглядела весьма убедительно, многие совершенно серьезно увлеклись ею. Но художники-футуристы, к которым принадлежал и Чекрыгин, в своем творческом порыве далеко опередили «паровоз прогресса».
Василий Чекрыгин проявил свое своеобразие, свою совершенно необыкновенную человеческую и художественную яркость очень рано. Да и рамки его жизни тоже были чрезвычайно короткими. Этот “сверхребенок”, как его называли, в 13 лет сбежал из иконописной мастерской Киево-Печерской лавры в Москву, чтобы стать одним из первых футуристов. Однако уроки иконописной мастерской не прошли даром - он всегда ориентировался на больших мастеров - Андрея Рублева, которого высочайшим образом ценил, Александра Иванова (его библейские эскизы, "Явление Христа народу"), Михаила Врубеля.
В 14 лет Чакрыгин поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества. Там он подружился с Бурлюком, Маяковским, Жегиным и вместе с ними примкнул к футуристическому кругу. “Тоненький хрупкий мальчик с живыми карими глазами, - вспоминал его ближайший друг и однокурсник Лев Федорович Жегин. - Белокурые волосы, небрежно подстриженные "в скобку", скрывали высокий, чистый лоб. Первая из его работ, которую я увидел? Рисунок гипсового торса. Пораженный рисунком..., совершенно непохожим на сотни старательно выполненных ученических "штудий", я знакомлюсь с юным художником.... Он был любимцем всего училища. "Чекрыжку" знали все…”.
Несмотря на юность, в компании Чекрыгин держался независимо. Он поражал всех широтой эрудиции, зрелостью и точным знанием целей, которые перед собой ставил. “С Маяковским у Чекрыгина были самые приятельские отношения, — пишет в воспоминаниях Лев Жегин, — ...Он даже позволял себе небольшие дерзости, вроде того, что "тебе, Володька, дуги гнуть в Тамбовской губернии, а не картины писать". Маяковской все это прощал ему, как младшему, и нередко брал под свое покровительство…”.
Василий Чакрыгин был фанатичным поклонником философа Николая Федорова. Художника поразила оригинальность и новизна федоровского учения. Он посвятил ему трактат “О Соборе Воскрешающего Музея (О будущем искусстве: музыки, живописи, скульптуры, архитектуры и слова)” и начал работать над созданием настенной росписи о всеобщем воскрешении и космическом будущем человечества.
Образно воплощая мысль философа о воскрешении всех когда-либо живших на земле людей, а не только праведников, художник изображает фигуры в бурном движении либо величественно «восстающими», либо еще только освобождающимися из плена смерти. Работая с невероятным напряжением, он за короткий срок исполнил в технике прессованного угля огромное количество графических композиций к задуманной, но так и не осуществленной фреске, которой предстояло потрясти воображение масс.
Учение, поглотившее сознание художника с конца 1920 года – это “Философия общего дела” Николая Федорова, основоположника русского космизма и провозвестника космической эры. Самостоятельное воскрешение человечества, а затем заселение воскрешенными окрестных планет – вот настоящая задача-максимум для заблудшего человечества, считал Федоров. После смерти мыслителя ученики издали его труды и назвали их “Философией общего дела”. Личностью и идеями философа восхищались Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, В.И. Иванов, В.С. Соловьев, В.Я Брюсов, К.Э. Циолковский, А.П. Платонов. В начале ХХ века федоровская “Философия общего дела” парадоксально сплелась в умах с верой в технический прогресс и марксистской революционностью. С помощью науки будущие демиурги нового человечества соберут рассеянные молекулы и атомы, чтобы «сложить их в тела отцов».
Чекрыгин нашел адекватное пластическое выражение федоровскому “методу” воскрешения предков, согласно которому ученые будут пользоваться для этой цели “лучистыми образами или изображениями, оставляемыми волнами от вибрации всякой молекулы”. Мастерски используя выразительный язык графики: линию, пятно, контраст света и тени - художник передал таинство воскрешения, высвечивая поднимающиеся из темноты небытия фигуры людей (“Композиция с фонариками”).
В своих лучших листах художник, по его выражению, пытаясь создать “очищенный образ просветленной плоти”, добился впечатления тончайшей прозрачности, эфемерности фигур (“Композиция с ангелом”). Чекрыгин рисовал углем, мелом, графитом, добиваясь сияния обнаженных человеческих фигур, земли, неба. Многофигурные композиции - женщины, мужчины, дети, старики - летят. Они летят, чтобы возродить в космосе лучшее из того, что было на земле - полноту родства, духовную общность всех людей.
В июне 1922 года художественный мир Москвы был потрясен внезапной смертью 25-летнего живописца и графика Василия Чекрыгина. Он попал под поезд. “Творчество В. Н. Чекрыгина — явление неожиданное и исключительное. Оно поражает яркостью, силой, внутренней напряженностью, давно не виданной органичностью лица”, — писал известный искусствовед Анатолий Бакушинский. Он назвал Чекрыгина “предтечей великого искусства”. “Искусство Чакрыгина зовет к великому монументальному выражению всей духовно-жизненной напряженности нашей эпохи, полной великой трагедии и светлых, до боли радостных предчувствий”, - считал исследователь.
Холсты и более тысячи рисунков много лет хранились в семье художника: социалистический реализм надолго закрыл для них выставочные залы. В музее Маяковского, ГМИИ им. А.С.Пушкина его начали выставлять с конца 1950-х и в 1960-е. Выставка в Третьяковке приурочена к 120-летию со дня его рождения художника.
2024 Все права защищены
