Интервью с Владимиром Наумовым – руководителем студии анимационного кино «ТПМ» (студия братьев Наумовых), «отцом-основателем» легендарного киносмотра
Анимация и ее проблемы
- Владимир, как Вам кажется, с чем приходится сталкиваться нашим аниматорам сегодня? Что происходит в отечественной анимации?
- Давайте-ка похвастаемся для начала. Есть область (кстати, единственная в отечественной кинематографии), где пресловутое импортозамещение удалось. Я про анимационные интернет-сериалы. За последние лет десять-двенадцать появились хорошо раскрученные проекты, типа «Смешариков», «Маши и медведя» и т.д. В результате, сегодня наши дети процентов на восемьдесят смотрят именно российский контент. И это огромный плюс.
- Но в полном метре ситуация, мягко говоря, немного иная…
- Про полный метр говорить тяжело. Очень. В коммерческом плане тут особо хвастаться нечем. Исключение – проекты студии «Мельница», рассчитанные на убыстренный пульс русского сердца. Всё остальное, конечно, не работает никак. Да и никогда наши полные метры с западными конкурировать не будут.
- Почему?
- Смотрите, возьмем для примера наших «Трех котят». Почему они хорошо пошли? Потому что они на экране смартфона-планшета-ноутбука смотрятся хорошо. Простой рисунок, простые истории. Мамочка включает своему ребенку – и тот смотрит.
Но как только речь заходит о полном метре, условия игры меняются. Когда предполагается, что зритель должен встать с дивана, взять за руку девушку и повести в кино (чтобы там целоваться на последнем ряду), то здесь наши фильмы уже не тянут. У нас не хватает ни сценарных затей, ни энергетики, ни технологий.
- И что же делать?
- А что тут сделаешь…. Для создания анимационных блокбастеров уровня «Диснея» нужно иметь возможность мирового проката. Потому что, во-первых, они стоят безумных денег, во-вторых, им необходим промоушен по всему миру, чтобы эти деньги отбить. Но могу успокоить: мы не одни такие. Это касается всей Европы. Кстати, европейская анимация тоже, в основном, живет на государственное финансирование.
Плюс у нас нет стабильности. Я, как нормальный, честный и не очень глупый человек (на что сильно надеюсь), хотел бы работать с теми, с кем я работаю долго. Но гарантировать долгой и надежной жизни в анимации тем, кого я заманил в эти профессию, я не могу. У нас были случаи, когда заканчивался крупный проект и мы распускали людей, потому что новых проектов нет. А это болезненно. Особенно, когда понимаешь, что идти людям, в общем-то, некуда.
О фестивале
- Владимир, вижу на Вашей стене диплом: «Братьям Наумовым, отцам-основателям «Открытого российского фестиваля анимационного кино»…
- Знаете, идея фестиваля появилась как-то совсем случайно. Был 1994-й, всё разваливалось. И вдруг нашу студию попросили сделать заставку для фестиваля «Киношок». Мы ее записали – и пошли это событие отмечать. Отмечали втроем: я, мой брат и Саша Герасимов – будущий директор нашего киносмотра. Выходим на Пушкинскую площадь – а на кинотеатре «Россия» висит реклама ММКФ. И тут меня прорвало: ««Киношок», «ММКФ»… А мы-то чем хуже?! Почему мы не можем сделать наш собственный фестиваль – анимационный?». Толкнулись в Министерство – выяснилось, что на анимацию заявок пока нет. Однако деньги в бюджет заложены были. Совсем крошечные, но были. И нам дали шанс.
- А как сформировался формат фестиваля?
- Я сразу понял, что если мы соберем всех в Москве, то народ приедет, постоит и… разбежится. И фестиваля не будет. Поэтому мы приняли два генеральных решения: а) Фестиваль должен проходить в Подмосковье (оттуда не убежишь); б) Лучше всего это делать зимой (летом все заняты: отпуска, огороды, дачи). В общем, нашли под Тарусой «Березовую рощу» – дом отдыха. Очень красивое, аурное место. Небольшое, но человек двести там помещалось. И знает, что меня поразило? – То, как люди встречались. Они постоянно друг друга спрашивали: «Да ладно, ты еще жив?!» И тогда я понял, что – да, это нужно делать. Это нужно людям. И дело пошло.
- Но сегодня фестиваль проводится отнюдь не в Тарусе…
- Через пять лет мы поняли, что нам тесно (в последний год в каждой комнате народ вповалку лежал). И мы переехали в Суздаль. Что же касается формата… Во-первых, идея была в том, чтобы фестиваль показывал все (абсолютно все!) анимационные фильмы, снятые за последний год. Во-вторых, эти фильмы должны быть только российскими (исключение мы сделали лишь для белорусов, хотя рвались к нам многие). Кстати, среди национальных смотров мы крупнейшие в мире. Второго такого нет.
- Владимир, но ведь проведение фестиваля такого уровня всегда связано с огромными трудностями…
- Первая и основная трудность в том, что он стал уж очень большим. Он заматерел, закостенел даже. Если раньше общий хронометраж всех фильмов занимал три-четыре часа, то сейчас мы не укладываемся и в пятнадцать-шестнадцать. Вместо трех дней фестиваль длится четыре. К тому же, пришлось сделать отборочную комиссию: показывать ВСЕ фильмы стало невозможно. Кстати, такая комиссия (с моей точки зрения) – большое зло. Потому что любой отбор – это субъективность.
- А если какой-то студент, сидя дома, сделает на компьютере мультфильм…
- То лет пять назад его бы обязательно взяли. Более того: прислать свой мультфильм может и ребенок – у нас есть специальные детские программы. Сегодня, правда, нужно пройти через «рамки» отборочной комиссии, однако если в фильме есть сценарий, звук, признаки покадрового решения – то эта работа в любом случае попадет на фестиваль, пусть и во внеконкурсную программу. Ведь это так важно – показать другим то, что ты сделал. Так появляется шанс стать аниматором. Кстати, у нас были случаи, когда призы получали именно непрофессионалы («Живая колбаса», например).
- А уровень работ? Он изменился за эти годы?
- В сериалах уровень профессионализма растет. Это точно. Если же говорить про авторское кино… Знаете, мне трудно судить, я очень много чего повидал. Поэтому постоянно натыкаюсь на повторы. Как бы то ни было, уровень не ухудшается, в этом я уверен. Просто сама технология производства стала другой: чисто теоретически мультфильмы можно делать и «на коленке», просто сидя дома перед компьютером…
- Кстати, развейте миф, что в новом веке рисовать стало проще – и теперь каждый может стать аниматором…
- На самом деле, компьютер за тебя не делает ничего. Это всё равно ручная работа. Мышка – просто продолжение кисти. Цифровые программы точно также требуют рисунка, композиции, монтажа, освещения, планов, наездов и т.д. Так что иллюзия простоты – это миф, да.
О студии братьев Наумовых
- Владимир, а как Вы попали в анимацию? Ведь Вы же по образованию архитектор…
- Да, большинство ребят «нашего призыва», работающие в анимации – архитекторы. Потому что спроецировать мультфильм – это как здание построить. Здесь нельзя ошибиться. В большом кино ты можешь снять пять-шесть дублей, а через месяц переснять заново весь эпизод. И это нормально, потому что, как правило, в кино используется одна десятая всего отснятого материала.
В анимации такое невозможно. Каждый кадр здесь – это и труд, и деньги. Минута анимации стоит (как минимум!) сто тысяч рублей. Поэтому режиссер, как и архитектор, прежде чем приступить к стройке, обязан точно знать, каким будет «здание» его мультфильма. Потому что во время «стройки» уже никто ничего поменять не сможет.
- Я знаю, что анимационная студия братьев Наумовых появилась в начале 90-х. Не самое лучшее время для подобных проектов, скажем прямо…
- В 1989-м я попал на студию к Саше Татарскому, работал у него сначала ассистентом режиссера, потом стал начальником в области производства. Но через год, когда со всем разобрался, вдруг стало скучно. А тут поступил заказ от администрации города – сделать анимационную студию для детей (что-то вроде детского центра для обучения). Мы с братом взялись – и постепенно наша микро-студию превратилась в ту, в которой мы сейчас и работаем.
При этом довольно быстро выяснилось, что мы наглы и нахальны… Потому что, решили снимать свое кино. Мол, студия-то есть, значит, дело за малым – найти деньги. А шел 1991-й. Ситуация, сами понимаете, «веселая». Но, к нашему удивлению, деньги нашлись. Появился такой бизнесмен, Геннадий Карамышев, торговец железом. Один из первых наших олигархов. И ему было скучно. Он нас спросил: «Вы хотите свой фильм? Делайте. И делайте, как хотите».
- Идеальный спонсор!
- Я до сих пор ему очень благодарен за это. Потому что мы решились на сумасшествие – снять «Замок» Кафки. Нам казалось, что то, что происходит в стране, это как раз Кафка и есть.
Снимали по технологиям Норштейна, сделали яруса, нашли свет. И работали два года. Кстати, это был первый в нашей стране полнометражный мультфильм – первый после «Нового Гулливера» 1935-го года…. Мы назвали его «Землемер».
- Вы показывали его на каких-то фестивалях?
- Конечно! Да он прокатился по всей Европе! Вот у нас «Серебряный голубь» стоит – приз из Лейпцига 1995-го года. Кстати, когда мы «Землемера» показали на «Союзмультфильме», никто не поверил, что такое вообще можно сделать. Тем более, в те годы.
А потом пришло время цифровой анимации. И первые сцены классической анимации, переложенные на цифру, были сделаны в рамках именно нашей студии. До нас об этом никто и знать ничего не знал.
- А чем студия братьев Наумовых занимается сегодня?
- Ну, вообще-то, в нашем портфолио более трех десятков проектов. Причем все они сделаны в разных формах. А лет десять назад появился свой сериал – «Три котенка». Сюжет простой: два братика и сестричка вечно шалят, а взрослее помогают им распутывать то, что они натворили. Кстати, тут мы тоже оказались в первых рядах: это один из самых ранних домашних сериалов, которые стали известны у нас в стране.
Также мы делаем уже вторую часть фильма «Афанасий» (по мотивам книги Афанасия Никитина «Хождение за три моря»). Стараемся делать смешно, эдакий «а-ля рус» с легким уклоном в фэнтезийность. При этом, конечно, основную канву сюжета пытаемся соблюдать – и не сходить с той «тропы», которой прошел сам Никитин.
Ну, и третий крупный проект, тоже смешной – про Петрушку и про цыгана. Смысл его в том, чтобы «пробежаться» по самым популярным народным промыслам России (например, Гжель, матрешки, валенки и т.д.). Так что, работы у нас хватает.
2024 Все права защищены
