Это синопсис нового сериала «Бег улиток», вышедшего на платформе KION. Обеих Марин сыграла в нем актриса Дарья Урсуляк, а ее напарницей стала Любовь Толкалина, у которой тоже две роли. Режиссером «Бега улиток» стал Станислав Иванов, предыдущей работой которого был сериал «Немцы» — один из самых резонансных проектов 2021-го года.
— Станислав, KION презентует «Бег улиток» как сериал-головоломку. Что это за необычный поджанр, как бы вы объяснили?
— Сериал-головоломка — это нечто усложненное и загадочное, намекающее на то, что зрителю придется попотеть, чтобы разобраться в сюжете. Но дело в том, что я-то головоломку как раз не снимал. Я, наоборот, старался избегать любых решений, сбивающих с толку. Я не очень люблю ребусы: ни в кино, ни в театре. Но в «Беге улиток» нелинейное повествование и довольно сложная среда: они были и в задумке, и в исходном сценарии, и в постановке. И это здорово, но при монтаже историю немного урезали в угоду динамики и остросюжетности, поэтому кое-какие вещи стали чуть менее очевидны.
— Но тогда к какому жанру мы эту историю отнесем? Детектив, психологический триллер?
— И то, и другое. «Бег улиток» — это классическое жанровое кино: всеми сапогами истоптанный (и все равно популярный) скандинавский нуар. Но я бы его рассматривал прежде всего как триллер-детектив с элементами мистики и сайфая.
— А как вы относитесь к тому, что в какой-то момент главная героиня раздваивается? Были ли какие-то трудности, связанные с этим сюжетным ходом?
— Собственно, из-за этого «раздвоения» я за проект и взялся. Причем я никогда не соглашаюсь работать, не прочитав сценария целиком. А тут и сценария-то еще не было — только идея. Но я решил рискнуть, потому что замысел, который, кстати, был неплохо продуман, ужасно заинтриговал. Ведь дело не в банальном раздвоении, а в том, что в его основе — нестандартная философская система. И задача зрителя — понять, какой мир настоящий, а какой вымышленный, и почему эти миры разделились. В этом-то и есть основная интрига. При этом история Марины, в общем, не сложная. Но из-за того, что язык повествования развивается в двух мирах, в сериале восемь серий. Не будь этого «раздвоения», мы бы уложились в одну.
— Если честно, именно из-за этой немного усложненной (и потому небанальной) подачи материала мне «Бег улиток» и интересен. Тем более, что в последнее время появилось очень много фильмов и сериалов, которые намеренно идут по пути упрощения...
— Я бы не сказал, что намеренно. Тут дело вот в чем. За те десять лет, которые я работаю в кино, индустриальный запрос на сценарии и проекты всегда превышал предложение. Но сейчас это превратилось в настоящую катастрофу. У нас кризис всего: идей, сценариев, авторов, режиссеров… При этом индустрия требует от нас невероятных объемов, а мы и так-то с грехом пополам справлялись, выдавая по 7-10 хороших проектов в год. А сейчас от нас хотят 50. Но откуда им взяться, если писать и снимать некому? Поэтому много решений приходится принимать вслепую. К примеру, продюсеры, как и я, хватаются за проект, у которого пока нет ничего, кроме идеи.
Так что мы ничего не упрощаем специально. Просто реализация идеи не всегда поднимается до того уровня, на который нам бы хотелось. Из-за этого возникает иллюзия намеренного упрощения. А так все бы с удовольствием снимали классные истории с невероятными коллизиями и т.д. Но приходится работать с тем материалом, который есть.
— А то немереное количество проектов, о котором вы говорили, когда-нибудь переползет в качество?
— Оно переползает, конечно. В нашей индустрии бывают такие периоды, когда открывается настоящий поток. 2009-й, 2012-й, 2016-й годы… И вот сейчас — через год после начала пандемии. Причем мы-то думали, что будем снимать на оставшиеся, а вместо этого пришли какие-то огромные, невероятные деньги. И сейчас мы должны их дружно реализовывать, осваивать. Поэтому в кино пришло много молодежи…
И в этом, кстати, и плюс, и минус. Потому что, с одной стороны, создаются новые рабочие места и у молодых людей появляется шанс (а также у тех, кто давно сошел с тропы: они получают возможность вернуться, потому что ни снимать, ни писать некому). Но в то же время в кино попадает слишком много случайных людей. И сейчас баланс явно не в пользу молодых талантов: случайных персонажей пока что гораздо больше.
При этом не все случайные люди абсолютно случайны. Себя я тоже считаю случайным человеком. И то, что я снимал и писал еще лет пять назад, это, на мой сегодняшний взгляд, совершенно чудовищно. Но тот факт, что я, набив все шишки, которые только возможно, сумел вырасти и снять более-менее приличный проект (речь о «Немцах» — прим. редакции), говорит о том, что эта схема работает. И, создавая рабочие места, мы даем людям возможность ошибаться, получать опыт и расти дальше. Так что рано или поздно количество должно перерасти в качество.
Другое дело, что мы не можем бесконечно снимать тьму проектов без должной отдачи. Не можем хвастаться 5-ю фильмами из 100. Где остальные 95? Их же никто не увидел, хотя деньги на них потрачены. Но пока что мы просто пытаемся решить проблему деньгами: мы банально заваливаем индустрию баблом…
— Тем не менее, именно двумя фильмами из ста мы и хвастаемся. Из лавины кинопрокатных релизов, вышедших за год, до точки окупаемости добираются единицы — и это провозглашается как прорыв в отечественной киноиндустрии…
— Да, но при этом мы все-таки растем. Проектов стало больше на 20-30%, появляются новые имена, прекрасные авторы и т.д. Но, если в идеале конкуренция должна подхлестывать, на деле этого не происходит: зачем убиваться, если и так сойдет.
И еще. Как появляются новые проекты? Кинули клич: «Нужны сериалы про маньяков». И пожалуйста — вот вам тридцать сериалов про маньяков. Выстрелил сериал про чиновников — и тут же снимается пятьдесят сериалов про чиновников. А ведь это банальная спекуляция на теме. Или стали появляться проекты, связанные с детскими травмами, насилием… Но, ребята, стоп! — говорить о таких вещах мы должны очень аккуратно. Аккуратно, искренне, честно. А не скатываться в жанровую какашку, чтобы просто привлечь зрителя «модненькой» темой. Потому что тема не «модненькая», а важная и страшная.
— Станислав, давайте я верну вас к сериалу. В нем очень много как раз таких тем: абьюз, подростковая травма, «сама виновата» и прочее. Какая из них вам кажется наиболее актуальной или болезненной?
— Для меня самое болезненное — это как раз отношение к этим темам, которые перерастают в интертеймент. Я понимаю, когда сценарист Олег Маловичко и продюсер Игорь Мишин делают проект «Хрустальный». Понимаю, потому что Олег в интервью говорил, что он сам в детстве пережил нечто подобное. И когда он пишет сценарий об абьюзе, ему есть, что сказать. Он, к несчастью, пережил нечто подобное. То есть, если ты берешься за такие темы, ты просто обязан понимать, о чем ты говоришь, и делать это максимально честно.
Я тоже, снимая «Бег улиток», всеми фибрами души пытался рассказать эту историю честно. Но она не только про абьюз и насилие. Для меня эта история про чувство вины. И про разрушительную ее силу. Ведь у каждого человека есть то, чего он стыдится: какое-то неприятное воспоминание или некрасивый детский поступок. И даже не важно, виноват человек или нет, совершил ли он что-то серьезное, или поступил плохо, потому что у него не было выбора: тень этого события и чувство вины гонятся за человеком всю жизнь и ее меняют. Причем в худшую сторону. Поэтому все, что болит, должно быть вылечено.
— Согласна, но не так легко проработать психотравму, если ты не можешь вспомнить, что за беда с тобой приключилась. Это я к тому, что героиня в «Беге улиток» теряет память. Кстати, Маринину амнезию можно трактовать как защитную реакцию психики?
— Если рассуждать номенклатурно… Да, конечно, это естественная защита организма, который, столкнувшись с триггером из прошлого, пытается себя обезопасить, максимально все отрицая. Открою секрет: в первой серии есть момент, когда наша героиня кое с кем встречается — и эта встреча становится так называемой «зародышевой точкой», то есть центральным событием в жизни Марины, с которого начало формироваться ее чувство вины. Она это событие честно забыла. А когда она пытается что-то вспомнить, мозг всячески блокирует эту зону воспоминаний, в том числе и с помощью амнезии.
Но еще раз говорю, что история Марины (да и детективная линия) довольно понятная и простая. В «Улитках» многое усложняется за счет способа рассказа. В сериале две Марины: одна настоящая, другая нет. И из-за наслоения этих двух миров проект в какой-то момент действительно превращается в головоломку, которую, как я надеюсь, будет интересно разгадывать.
Вера Аленушкина
Фото Андрей Натоцинский
2024 Все права защищены
