Крупнейший знаток духовной музыки, доцент кафедры истории зарубежной музыки Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского Роман Насонов рассказал «Культуромании» о том, как музыка дополняет религиозное мироощущение.
— На прошлогодней Международной ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction была представлена книга Джона Элиота Гардинера «Музыка в Небесном Граде. Портрет Иоганна Себастьяна Баха», которая вышла в вашей редакции и переводе. И вот к изданию готовится уже новое издание и вы его автор — «Европейское музыкальное искусство: диалог с Богом»…
— Это название пока рабочее. Написанная по заказу издательства «Никея» для серии, в которой история различных видов искусства рассматривается в контексте христианской веры, книга состоит преимущественно из очерков о жизни и творчестве великих композиторов, чей вклад в духовную историю Европы особенно значителен.
— Правильно ли я поняла: классическая музыка, например, эпохи барокко, по сути, есть не что иное, как разговор, причём в разных «регистрах», с Создателем?
— Именно в европейской христианской традиции музыка стала важнейшим посредником богообщения, благодаря чему музыкальное искусство со временем достигло невероятных высот своего развития. Понятно, что если бы не грехопадение, все мы пребывали бы в райском состоянии, полнота и непосредственность богообщения просто не оставили бы нам места для занятий искусством. В исторической же реальности музыка помогает церковной молитве и обновлению христианской веры, украшает жизнь человека в миру.
В классической музыке сложился совершенно особый феномен: дав выход устремлённости души за пределы земного бытия в условиях, когда присущий раннему христианству эсхатологизм существенно ослаб, она стала удовлетворять те духовные и интеллектуальные запросы мыслящих людей, которые в полной мере не получали в Церкви.
— Возможны ли у музыки «доказательства» как у веры?
— Мои интерпретации шедевров музыкального искусства, собственный опыт проживания классической музыки, выраженный в словах — всё это очень личное, хотя и не субъективное, поскольку основано на знании многих исторических фактов, документальных источников и умении анализировать музыкальную ткань. А удачность интерпретации определяется просто. Во-первых, приращение смысла в восприятии великих произведений — надеюсь, мои читатели не остановятся на знакомстве с книгой, а захотят переслушать лучшие музыкальные опусы, и слушать будут «новыми ушами», отыскивая отмеченные мною смыслы и открывая собственные. Во-вторых, вся история классической музыки складывается у меня в единый сюжет, объединяется некоей общей мыслью. Не настаивая на том, что моё восприятие единственно верное, считаю его, по крайней мере, свежим и цельным. Ведь каноническая схема истории музыкального искусства как смены художественных эпох (Средневековье, Ренессанс, барокко, классицизм и так далее) хотя по-своему удобна и привычна, достаточно условна и далека от внутреннего единства. Скажу больше, идея внутреннего смыслового единства музыкально-исторического процесса в современной науке считается едва ли не еретической.
— «Счастливые люди всегда носят флейту с собой» — это ваш собственный афоризм?
— Да, это мой анонс одной из лекций, в которых я размышляю над операми Моцарта. В унисон с выдающимся австрийским дирижёром и музыкальным писателем Николаусом Арнонкуром могу сказать, что Монтеверди, Бах и Моцарт — мои любимые композиторы. Дальнейшая история меня тоже живо интересует, но XVII и XVIII столетия — моя эпоха. Как личность и музыкант, я вырос на баховской музыке. Но в «светских» сочинениях Моцарта есть удивительное свойство: они напоминают нам о красоте потерянного рая и, несмотря на трезвое осознание композитором несовершенства падшей человеческой природы, несут в себе тоску по нашему первозданному состоянию; эта тоска бывает окрашена у Моцарта в самые разные тона. Например, «Волшебную флейту» часто называют оперой-утопией. Главное чудо в ней — не влюблённость юного принца Тамино в прекрасную дочь Царицы ночи, а то, с какой цельностью избранная пара, объединившись, проходит свой путь. Голос чистой любви, флейта ведет их по жизни — надо только все время слышать её мелодию, учит нас Моцарт… Так в реальности почти никогда не бывает, но классическое произведение задаёт высокий идеал, служит камертоном.
— Музыкальная школа в Воронеже, где вы родились, Академическое музыкальное училище при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского и окончание самой консерватории, защита кандидатской диссертации — словом, никаких шагов в сторону от решения связать свою жизнь с музыкой, не так ли?
— Ничего другого мне просто не оставалось — я реализовал семейную мечту, обладая при этом полной свободой действий. Родные рассказывали такую легенду. До войны у дедушки и бабушки по материнской линии стоял белый рояль, увезти его в эвакуацию не получилось. А потом, когда правобережье Воронежа освободили от немецких оккупантов, первые из гражданских лиц, возвратившиеся в частично разрушенный город, воспользовались возможностью присвоить бесхозное имущество своих же соотечественников. В общем, когда дедушка с бабушкой вернулись домой, рояля и след простыл, но осталась мечта, чтобы кто-то из потомков стал музыкантом. Эта участь выпала мне.
Я учился на пианиста и в Воронеже, и в музыкальном училище при Московской консерватории — в классе выдающегося педагога Веры Михайловны Хорошиной, но всегда выделялся тонким музыкальным слухом и желанием говорить о музыке. И в итоге музыковед во мне возобладал, о чём я теперь нисколько не жалею.
— Почему и как возникло желание раздвинуть стены консерваторской аудитории — выйти с музыковедческими лекциями-импровизациями на концертные площадки, и не только в Москве?
— В 1990-е годы вместе с женой Мариной мы ассистировали профессору консерватории Татьяне Васильевне Чередниченко, которая вела курс музыкальной культурологии на кафедре истории культуры МФТИ — её возглавлял тогда отец Георгий Чистяков. Там и возник мой первый опыт общения с мыслящей немузыкальной аудиторией. Потом довольно продолжительное сотрудничество с газетой «Искусство» издательского дома «Первое сентября».
Но по-настоящему выход к широкой публике состоялся уже в конце нулевых. Выпускник ВГИК, начинающий кинорежиссёр Филипп Абрютин позвал меня вести передачу «Магия музыки» на телеканале «Просвещение», которая выходила еженедельно в течение примерно трёх лет. Была полная творческая свобода, взаимопонимание с коллективом телеканала (тепло вспоминаю моих помощниц — Юлю и Машу), были идеи развить проект, но экономический кризис и смена политических эпох прервали это вдохновенное, основанное на чистом энтузиазме творчество, — казалось, моя просветительская деятельность подошла к концу…
В своё время мой учитель, профессор консерватории Михаил Александрович Сапонов, познакомил меня с журналистом «Радио России» Ириной Евгеньевной Зиминой. Думаю, за десятилетие нашей совместной работы количество записанных передач перевалило за сотню. Уже давно хожу в гости к выдающемуся коллекционеру, знатоку и ценителю современных записей музыки XVII‒XVIII веков Льву Малхазову — на прямой эфир передачи «Барочная практика» на том же радио. Благодаря его познаниям и проницательному уму мне открылись многие тонкие детали произведений барочных композиторов, которые нельзя рассмотреть в нотах, — они проявляются исключительно благодаря искусству великих музыкантов-исполнителей.
А с образовательным порталом «Магистерия» (magisteria.ru) — уникальным проектом углублённых гуманитарных курсов лекций, существующим исключительно благодаря меценатской поддержке, — меня свела несколько лет назад моя ученица Катя Антоненко, великолепный дирижёр, руководитель хора «Интрада».
— То есть ваша цель…
— …приносить пользу там, где я действительно нужен. Никаких «мессианских амбиций» у меня нет. Каждый проект решает собственную задачу, а роднит их желание сделать восприятие классической музыки более осмысленным. Разумеется, для этого и надо раскрыть людям богатство идей и духовных смыслов, которые заложены в великих классических сочинениях, показать, что путь в концертный зал стоит проделать не только ради удовольствия или престижа, а прежде всего ради красок собственной жизни, её полноты. Я просто живу в том, что делаю, и приглашаю жить со мной других людей. И очень признателен всем, благодаря кому я в этой жизни, личной и профессиональной, не одинок — не в последнюю очередь моим студентам и аспирантам. Душевный отклик, душевное тепло, которые получаю в ответ, и есть моя главная награда. Наши жизненные пути сходятся и расходятся, но остаётся след в душе, и не только, думаю, в моей.
— «Музыка — в лучшем смысле этого слова — меньше нуждается в новизне; напротив, чем она старей, тем правильней, тем сильнее она воздействует». Вы согласны с Гёте?
— Как я уже говорил, моя любимая музыка была создана в период от Монтеверди до Моцарта, в эпохи барокко и раннего классицизма. Такую музыку часто называют старинной, хотя понятие старины становится всё более и более относительным. Но есть один важный нюанс: я люблю старинную музыку в самых современных, исторически ориентированных исполнениях — таких, которые комментирует в своих передачах Лев Малхазов, а я ему время от времени ассистирую.
Музыка того же Баха в исполнениях под руководством Джона Элиота Гардинера, Филиппа Херревеге, в замечательном цикле видеозаписей Нидерландского баховского общества — вы легко найдёте их на том же YouTube — совершенно не звучит «музейно». Напротив, часто она кажется мне гораздо более современной, чем опыты многих ныне живущих композиторов. И уж точно гораздо более увлекательной, чем модная, но легковесная эстрада.
— Один из ваших главных на сегодня духовно-просветительских проектов — «Все кантаты Баха с Романом Насоновым», реализуемый совместно с ансамблем старинной музыки «Collegium Musicum» в евангелическо-лютеранском кафедральном соборе Святых Петра и Павла с осени 2017 года. Чем он интересен прежде всего вам?
— Тем, что могу постоянно говорить о музыке Баха с огромной аудиторией. Запись цикла лекций о баховских кантатах на портале «Магистерия» во многом изменила мою жизнь, по-настоящему открыла для меня сокровище, служить которому — большое счастье. Мне очень нравится неспешный ритм этого цикла — всего шесть концертов в год, обычно в программу каждого из них входит два произведения. И каждому предшествует длительное размышление, внутренняя подготовка.
Этот цикл стал частью моей жизни, которую я особенно ценю за возможность поддерживать контакт с замечательными исполнителями, среди которых немало моих бывших консерваторских учеников. Кстати сказать, один из них — Олег Романенко, руководитель коллектива и инициатор этого грандиозного цикла. На концертах «Collegium Musicum» мы делаем важное для истории русской культуры дело.
— В юности Бах ходил пешком из Люнебурга, где тогда жил, в далёкий северный Любек, чтобы послушать знаменитого органиста Дитриха Букстехуде. Сегодня вся лучшая мировая классическая музыка доступна в записи, например, на компакт-дисках. В чём смысл познакомиться с ней вживую?
— В возможности погружения. В полноте и подлинности впечатлений, не говоря уже об общении с любимыми артистами. Прослушивание записи имеет множество достоинств; более того, на записи обычно имеется возможность исправить почти неизбежные даже у больших музыкантов огрехи исполнения. Но совершенство — не фетиш. Сегодня, во время борьбы с пандемией коронавирусной инфекции и введения карантина в странах, славящихся высочайшей музыкальной культурой, мы видим — благодаря современным средствам коммуникации, — как артисты музицируют вместе, каждый в собственном жилище, а затем выкладывают плоды своего несовершенного творчества в тот же YouTube.
Слуховые ощущения изначально даны людям для того, чтобы лучше координировать свои действия, и только во вторую очередь — для ориентации в окружающем мире с его угрозами. Музыкальное искусство по-настоящему нас объединяет. И конечно, физическое соприсутствие всегда будет производить более яркий эффект, чем его любые суррогаты. Комфорт и безопасность не могут заменить полноту жизни — по крайней мере, для меня это так.
— Ваши общие рекомендации правильного «прочтения» музыки?
— Первое и главное — не стесняться, не бояться выглядеть неквалифицированным слушателем, искать собственный первый контакт с музыкальными произведениями. Скажем, для многих посетителей концертов путь к классике лежал через кинофильмы, в которых она нередко цитируется, приобретая дополнительные, не предусмотренные автором ассоциации.
Второе — помнить, что музыки «вообще» не бывает, что есть более и менее удачные исполнения, есть любимые артисты. Если произведение никак вас не задело, вполне может быть, что дело не в вас, а в его конкретном звучании. Кстати, нет занятия более увлекательного, чем сравнивать музыкальные интерпретации.
Третье — стараться быть информированным и погружаться в художественный контекст. Когда вам известны история создания сочинения, предположительный замысел автора, эстетические установки эпохи, когда у вас есть любимые произведения живописи или литературы, созданные примерно в тот же период и созвучные музыкальной композиции, шансы пережить на концерте минуты истинного увлечения существенно возрастают. Конечно, если музыка звучит со словами на иностранном языке, желательно этот текст понимать. Хотя в современных театрах и концертных залах переводы часто пускают бегущей строкой, лучше познакомиться с ними заранее, тем более что их нередко выкладывают предварительно в Сети. Разумеется, к вашим услугам и труды музыковедов, рецензии музыкальных журналистов, Википедия, наконец. Ничто, кроме предубеждения, не помешает вам свести близкое знакомство с классической музыкой и получить в её лице доброго, благородного и интересного друга. Но этот друг любит длительные отношения и преданную любовь — не так уж это и плохо, верно?
— Однако немало тех, кому медведь, как говорится, наступил на ухо. Как быть им?
— Смириться с мыслью, что диктант по сольфеджио — не твоё сильное место. Никаких иных противопоказаний к восприятию классической музыки у этих людей нет. Как нет, скажем, прямой зависимости между остротой зрения и способностью оценить художественные достоинства работ великих живописцев. Настоящими органами восприятия музыки являются душа и интеллект. Их и надо развивать, посещая академические концерты.
— Из-за эпидемической ситуации, вызванной коронавирусом Covid-19, с афиш повсеместно слетели все концерты. Тем не менее что у вас намечено на апрель–май?
— Ох, трудно сказать. Похоже, ближайшие два месяца всем нам придётся провести дома. Но у меня продолжаются вузовские лекции, читаю их студентам в режиме видеоконференций в приложении Zoom, очень удобном. Может быть, начну запись нового аудиокурса. Есть планы и даже обязательства написать несколько научных статей, в том числе для Православной энциклопедии. Ведь не стоит заниматься просветительством в ущерб исследовательской деятельности — по крайней мере, мне не нравится пересказывать то, что известно самому лишь понаслышке. Карантин даёт возможность работать более интенсивно, не тратя время и силы на перемещение в пространстве. Непростой период, но переживём его и обязательно увидимся. Как поётся в одной из лютеранских песен, что Бог ни даёт — благо.
Елена Константинова
2024 Все права защищены
