Режиссер Станислав Соколов: «Если бы я знал, что «Гофманиада» будет сниматься 15 лет, я бы не поменял свои планы»

<h2>«Гофманиада» – проект уникальный. Работу над ним «Союзмультфильм» начал еще в 2001-м году, когда отечественная анимация еще не вышла из многолетней комы. И с того времени много воды утекло. Изменились технологии. Изменилось отношение зрителя к полнометражным мультфильмам. На «Союзмультфильме» сменилось восемь (!) директоров. А «Гофманиада» всё не заканчивалась. </h2> И вот, наконец, свершилось: международная премьера «Гофманиады» состоялась на Берлинале, российская – в Суздале, на 23-м Открытом фестивале анимационного кино. Туда же, в Суздаль, приехал и Станислав Соколов – режиссер волшебного кукольного действа, в центре которого сам Гофман. Не поговорить со Станиславом Михайловичем «Культуромания» не могла. – Станислав Михайлович, «Гофманиада» снималась 15 лет. И, если честно, в последнее время уже мало кто верил, что её когда-то закончат… Знаете, я всегда понимал, что если будет качественное произведение, то ему не дадут пропасть. А вот если сделать плохо и быстро, то… Хотя моменты, конечно, бывали разные. Например, был на студии такой директор – Андрей Добрунов. Вот он сказал, что ««Гофманиаду» надо закрыть и забыть как страшный сон». При этом он всем вешал лапшу на уши, что снимает два великих произведения: про Сергия Радонежского и про Суворова. И «Гофманиада» ему мешала, так как мы могли показать на две трети готовый фильм, а у него было материала всего-то на шесть минут. – Это при нем съемочная группа сидела без денег? Ну, мы и до него сидели без денег… – А какой самый страшный, самый тяжелый период был? Когда мы сняли первую часть – и встали на три года. С другой стороны, когда мы начали снимать вторую, опять сменилось руководство – и опять начались проблемы. «Гофманиаду», вроде бы, поддержала ОГК («Объединенная государственная киноколлекция»): нас снова запустили в работу, помогли сделать куклы, договорились с Шемякиным и уплатили ему за этих кукол – он был счастлив. А потом ОГК указом Путина была ликвидирована. И, с какой-то точки зрения, это было правильно, но нам-то от этого легче не стало. Потому что тот же Добрунов (который первое время уважительно отзывался о нашем проекте), вместо того, чтобы поддержать, часть денег «Гофманиды» пускал на погашение других задолженностей. А это тоже, понимаете, дело такое… – Тем не менее, «Гофманиада» все-таки удалось закончить. И знаете, я пытаюсь представить: как это? – отдать проекту 15 лет и вдруг понять, что он завершен... Наверно поэтому я и не хочу, чтобы он заканчивался слишком резко. И даже в какой-то степени рад, что у меня была возможность очень многое переделать. Найти какие-то новые варианты. Например, когда я сложил механически первую, вторую и третью части, то некоторые эпизоды провисли. Хотя в формате 30 минут каждая из частей смотрелась нормально. И реакция на них была правильная. Но полный метр – это абсолютно другие пропорции. Поэтому когда хронометраж увеличился втрое, оказалось, что в фильме слишком много событий – и между событиями нужны паузы для вздоха и перехода к следующему состоянию. В итоге, некоторые эпизоды пришлось переделать, а кое-какие (хорошие!) вообще выбросить. – Не жалко было? Ведь это несколько лет работы… Не жалко, мы всё это, скорее всего, включим в диск. И пилот, кстати, тоже. Понимаете, полнометражный формат – это всегда очень сложно. Роман Качанов, снявший в 80-х «Тайну третьей планеты», вырезал из уже готового фильма 20 минут мультиплеката: смотреть 70 минут за один присест было тяжело. Для такого хронометража нужен особый ритм. А, как говорил Хитрук, по напряжению полнометражный анимационный фильм должен смотреться как три игровых, вместе взятых. Вот таким должно быть воздействие. – Почему? Потому что нарисованный персонаж не так сильно цепляет, как живой человек. И кукла должна быть выразительнее актера, чтобы удержать внимание зрителя. – А как «Гофманиада» будет бороться за зрительское внимание? Чем она цепляет, как Вы думаете? Во-первых, характерами персонажей – у них особая, гротесковая выразительность. Во-вторых, сюжетикой: в фильме творятся невероятные вещи, которые в реальной жизни немыслимы. Герои летают, превращаются в сказочных существ, невесть откуда появляются ведьмы… А есть сцены, которые и вовсе страшат поначалу. И это все инструменты, чтобы сделать картину зрелищной. – Кстати, Станислав Михайлович, а что для Вас важнее, зрелище или сюжет? Думаю, что одно другое не компенсирует. Потому что показывать прекрасные пейзажи можно минут двадцать. Это называется «альбомная драматургия» – когда зритель как бы просто перелистывает красивые картинки. А дальше люди начинают уставать. Значит, красивых картинок мало – нужно что-то еще. – Мне кажется, этого «чего-то еще» у Гофмана в избытке…. Да-да, и я, кстати, уверен, что для мультипликации именно такая литература и нужна. Не будничная, а невероятная. Выносящая человека за пределы реальности. Ведь он может попасть туда только с помощью анимации. Хотя иногда, конечно, встречаются рисованные или кукольные фильмы, где в основе – только реальные события. (Были такие и в программе фестиваля). И они могут быть интересными, могут быть трогательными, однако предмет анимации – это сочетание реальности с чем-то невозможным. Мы как бы расширяем сознание зрителя и даем ему шанс перенестись в какой-то другой мир. И сопоставить его с миром реальным. Что мы и делаем на протяжении всей «Гофманиады». – А сколько сказок в «Гофманиаде»? Если верить синопсису, то Вы взяли только «Золотой горшок», «Крошку Цахеса» и «Песочного человека»… Нет-нет, еще у нас есть мотивы из «Записок безумного музыканта» (например, взаимоотношения директора и композитора), кое-что из «Принцессы Брамбиллы», ну, и так далее. – А не было искушения вспомнить еще и кота Мурра? А кот Мурр у нас был, вырезал я его…. – Как? Почему??? Любимый мой персонаж…. А он у нас шел отдельным эпизодом – пел и танцевал на крыше со своей кошечкой Мисмис. И, кстати, очень хорошая получилась сцена: и по музыке, и по мультиплекату. Единственное, Михаил Шемякин (автор кукол – прим.редакции) сказал, что это не тот кот Мурр, которого он рисовал. Но мы не могли ждать, когда он нарисует всех кукол, поэтому в работу пошли рисунки Лены Лиановой. В любом случае, мне показалось, что с музыкальными номерами у нас и так перебор. И танцующего Мурра пришлось убрать. Зато осталась песня бюргеров: «Слава бюргерам счастливым, богатеям, торгашам». – А много материала ушло в корзину? То есть я понимаю, что много, но сколько именно? Да, я думаю, процентов 30 точно ушло… Только не в корзину: эти эпизоды просто не попали в финальную версию. Но их можно будет увидеть. – А это правда, что вся музыка в фильме – это музыка самого Гофмана? Да, вся музыка у нас его – из его единственной оперы «Ундина». Она, кстати, выдержала 14 представлений в Берлине – пока не сгорел театр. У Гофмана есть даже описание этого пожара: как горящие парики летят в сторону банка, профинансировавшего постановку. И как солдаты палят по парикам из мушкетов, дабы не загорелся и банк. (Смеется) А вообще, Гофман же считал себя в первую очередь композитором. И всех людей делил на две категории: на музыкантов и на не музыкантов. То есть на тех, кто может перенестись в невероятное, фантастическое пространство и на тех, кто живет только потребления ради. – И, если я правильно поняла, это разделение (на музыкантов и обычных людей) является ключевым и для «Гофманиады». Например, лично для меня она стала фильмом о том, что художник может видеть те вещи, которые не в состоянии разглядеть простой обыватель. Знаете, мы старались не всё переводить в слова. Тем не менее, в фильме есть очень важные для его понимания фразы. Например, ближе к финалу наш герой Эрнст жалуется: «Счастливый Ансельм попал в страну поэтической мечты – в Атлантиду! А я, несчастный, вынужден продолжать жалкое убожество скудной жизни». И архивариус ему возражает: «Не расстраивайтесь так, любезнейший! Разве Вы сами не являетесь владельцем Вашей фантастической страны?» То есть люди творческие, по сути, везунчики: каждый из них – властелин своей мечты. В этом их преимущество перед обывателями. И если обсуждать, о чем фильм, то для меня он именно об этом. – Станислав Михайлович, давайте немного о технологических подробностях поговорим. Про «Гофманиаду» часто пишут, что она задумывалась как мультфильм, сделанный без применения компьютерной графики… Да это же журналисты придумали! – ? Когда мы начинали, уже появились 3D-куклы, так что этот «миф», скорее всего – просто один из рекламных трюков. Мол, «фильм делается без использования компьютерных технологий». Но я никогда такого не говорил. Да я и преподаю на кафедре «Анимации и компьютерной графики», так что эти технологии для меня – важная часть дня сегодняшнего. – То есть фразы «компьютерная анимация – это зло» я от Вас не дождусь? Да нет, конечно. Хотя способ съемки у нас менялся, и кое-что из-за этого даже пострадало. Например, в окончательной версии есть кадры с отрезанными частями голов. Их, в общем, немного, но… Дело в том, что отснятый материал нам пришлось переводить в другой формат – более узкий. И пострадала композиция кадра. Объемные декорации – с пространством, с воздухом – пришлось просто обрезать сверху и снизу (можно было бы дорастить кадры слева и справа с помощью компьютерной графики, но у нас не было на это времени). Правда, это касается только первой части, которая изначально снималась в формате 3 на 4. – А как Вам кажется, что ждет «Гофманиаду» в прокате? Знаете, мы встречались с потенциальными прокатчиками, и они нам сказали так. Мол, сейчас выращено новое поколение зрителей – это люди с деньгами, готовые каждый уик-энд ходить в кино. Правда, ходят они, в основном, за попкорном и просто поржать. Ваш же фильм мы не сможем прокатывать самым широким экраном: он снят не для этой публики. Но мы не советуем в нем что-то менять: переводить на гоблинский язык, делать из него вторых «Богатырей» и так далее. Пусть у нас будет фильм, который не стыдно показывать за границей (те же «Богатыри» там никому не нужны). А у себя мы покажем его не в самых больших кинотеатрах, покажем в специальных залах – для другой публики, которая на Западе считается гораздо более умной, чем те, кто просто ходит «поржать». У нас таких зрителей мало – но все-таки они есть. Хотя с ними, конечно, еще нужно много работать. Вот так сказали прокатчики. И я с этим согласен. – А как Вам кажется, за рубежом «Гофманиаду» оценят? А я же уже показывал ее… И не только на Берлинале. Я и в Америку ее возил, и в Германию, и в Китай. Показывал в университетах. И везде очень хорошо принимали, китайцы так вообще были в восторге, хотели сию же секунду себе картину заполучить. Показывал я фильм и в «Обществе Гофмана» – теперь в мае они будут вручать мне медаль, которая вручалась всего-то шесть раз с 1821-го года. А они книги Гофмана знают чуть ли не наизусть. – Станислав Михайлович, раз уж мы заговорили про восприятие фильма за рубежом. Как Вам кажется, наша анимация сильно уступает западной? Только, скорее, в технике, которая связана с большими финансовыми вложениями. Конкурировать с колоссальными бюджетами нам тяжело. Помните сцену с летающими такси из «Пятого элемента»? Она длится несколько секунд. А снимали ее почти десять месяцев – и работало над ней несколько сот компьютерщиков, каждый из которых делал свои слои. Нам же всегда приходится искать более дешевые способы съемки: ведь бюджеты другие, а зрелищные сцены нужны. Правда, наши умельцы и без дополнительного финансирования сумеют выкрутиться. К примеру, оператор «Гофманиады» вместе с механиками смастерил уникальную камеру с восьмью подвесными моторами, с помощью которых камера может летать, заезжать внутрь декорации и т.д. Все это дает возможность атмосферной съемки. Ибо кино в любом случае должно быть высокотехнологичным. – Не могу не спросить: именно поэтому «Гофманиада» снималась так долго? Отсутствие бюджета и технологий? Это тоже. Ну, и если бы на студии была стабильная ситуация, если бы не сменилось восемь директоров за этот период, если бы процесс шел без остановок… – Во сколько бы тогда уложились? Сложно сказать. Хотя, в принципе, любой фильм – даже игровой – не делается менее пяти лет. – Станислав Михайлович, и последний вопрос. А если бы Вы заранее знали, что впереди у Вас дорога в 15 лет, Вы бы пошли на это? Ну, я бы не стал так уж ужасаться. И даже если бы знал, что картина может остаться недоснятой, я бы и тогда вряд ли поменял свои планы. Вера Алёнушкина

Кино-театр

Государство и культура

Музеи и выставки

Музеи и выставки