Один из самых ярких фильмов «Кинотавра»-2019 – «Давай разведемся!» Анны Пармас – наконец-то добрался до нашего проката. Это комедийная история «брошенки» Маши (Анна Михалкова), которая, вертясь волчком на трех работах, даже не заметила, как ее благоверный нашел свое счастье на стороне. Казалось бы, история банальная до изжоги, однако Анна Пармас сумела на ее основе снять очень живую и забористую комедию. О том, как ей это удалось, почему женский персонаж сегодня интереснее мужского и почему журналисты окрестили ее дебют «революционным ромкомом», читайте в интервью «Культуромании».
Что же это за кино? Это комедийная история «брошенки» Маши (Анна Михалкова), которая, вертясь волчком на трех работах, даже не заметила, как ее благоверный нашел свое счастье на стороне. Казалось бы, история банальная до изжоги, однако Анна Пармас сумела на ее основе снять очень живую и забористую комедию. О том, как ей это удалось, почему женский персонаж сегодня интереснее мужского и почему журналисты окрестили ее дебют «революционным ромкомом», читайте в интервью «Культуромании».
– Анна, вы начали работать на телевидении двадцать пять лет назад, писали сценарии для фильмов, которые номинировались и получали призы на наших фестивалях, снимали клипы для Сергея Шнурова, у которых миллионы просмотров… Как так вышло, что ваш первый полный метр выходит только сейчас?
– Не было уверенности, что я в состоянии снять такое кино. Боялась, не чувствовала в себе сил. Ведь одно дело короткая дистанция, и совсем другое – заставить зрителя смеяться на протяжении полутора часов. А иначе – зачем? Галочку поставить?! В общем, мне это казалось чем-то невыполнимым. А раз не чувствуешь в себе сил, то лучше уж не берись. Плюс сказалось, наверное, отсутствие профильного образования – это тоже не добавляет уверенности в себе. Поневоле считаешь себя самозванцем в чужой песочнице.
– Тем не менее, в этой «песочнице» вы сидели с девяностых годов – и сидели очень успешно.
– Да, но телевидение – совершенно другая вещь! Там я все знаю, всех люблю и чувствую себя прекрасно. А кино – мир совершенно иной, который я почти обожествляла.
– А что случилось, что вы вдруг сказали себе: «Да, я могу, я буду снимать кино»?
– Случилась дружба и работа с Дуней Смирновой – человеком-энергией, человеком-целью. С самого начала нашего знакомства она мне постоянно твердила: «Нюра, ты должна снять свой фильм!». Я отнекивалась, а она повторяла: «Нет, ты мне поверь, я вижу, я чувствую»… И знаете, вода камень точит: Дуня дала мне уверенность в себе. И я рискнула.
– Но почему все-таки комедия? Хотя, наверное, глупый вопрос для человека, который всю свою жизнь только этим жанром и занимался… Тем не менее, что это? Свойство характера, мироощущение какое-то особенное?
–Знаете, нет такого, чтобы я всегда специально выбирала комедию. Она у меня получается сама собой. Мне и Дуня каждый раз говорит: «Да ты абсолютный комик!» Потому что сидим мы с ней, пытаемся писать какие-то серьезные драматические вещи (или грустные, лирические), а я все время сажусь мимо стула: представляю эту сцену с комедийным уклоном. Какое-то свойство характера, Бог его знает. А вообще, странная штука: мне очень нравится комедии снимать, но смотреть я люблю триллеры и драмы. Точнее, мне интересны кое-какие «комедии», которые и не комедии вовсе. Мы же не можем назвать комедией фильмы Тарантино или братьев Коэн…
– Тем не менее, комедийных элементов у них хоть отбавляй.
– Конечно. Но комедия в данном случае вовсе не является основным жанром – она там далеко не на первом плане. Так что мои любимые фильмы – это фильмы с юмором, но не ради юмора снятые.
– Анна, а как вам кажется, природа юмора с течением времени меняется? Тот юмор, который был в девяностых, чем-то отличается от того, над чем мы смеемся сейчас?
– Мне кажется, что меняется не природа юмора (она одна и та же, ей много-много сотен лет, наверное), меняются сами герои. В девяностых были одни харизматичные персонажи, про которых хотелось снимать и шутить, сегодня харизматичные персонажи другие. Уже в двухтысячных появился совершенно новый образ – современной женщины.
– То есть героини вышли на первый план?
– Конечно! Женщина сейчас гораздо харизматичнее мужчины. И именно про нее гораздо интереснее делать всякое: и драму, и комедию, и даже триллеры с боевиками. И это ближе к правде, потому что женщины в невероятной форме сейчас.
– Наверное, именно поэтому сегодня даже Халка пытаются превратить в женщину, не говоря уж о Джеймсе Бонде… Хотя злые экспертные языки почему-то уверены, что через несколько лет ситуация будет другой.
– Вполне вероятно, хотя… Я не знаю, кто станет главным харизматичным персонажем лет через десять, но уверена, что прежде, чем он появится, творческие люди это почувствуют и начнут писать и снимать уже про него. Как бы то ни было, сейчас это все-таки женщина.
– Анна, как правило, в тех фильмах, где сильный женский персонаж выходит на первый план, с ней рядом ради контраста сценаристы помещают более слабого мужчину, часто превращая его в подлеца/негодяя и прочее. В «Давай разведемся!» все чуть-чуть по-другому: Машин муж, конечно, слабак, но ведь не скажешь, что он плохой человек.
– Нет, он, конечно, не гад и не сволочь. Да так ведь и в жизни бывает: нет черных и белых цветов. А вот серые есть… Да и зачем что-то делать для контраста?
– Короля свита играет…
– Согласна, короля играет свита, но наша королева сама сможет за всех отыграться, сама себя вгонит в такие ситуации, из которых так просто не выбраться.
– Как вам кажется, она не довольна собой?
- Конечно! Ведь когда в нашей жизни что-то идет не так, как принято, женщины чаще всего обвиняют в этом себя. Это нам свойственно – взваливать всю ответственность на себя.
– Муж ушел, а виновата женщина: не смогла удержать…
– Да! И если она себе сама это не скажет, то общество обязательно намекнет: мол, ты сделала что-то не так, раз он тебя бросил. Возможно, ты замоталась, не удовлетворяешь больше его, плохо за ним ухаживаешь. Или, как сказал Маше муж: «Если чернозем не удобрять, то он истончается». Кстати, мужчины довольно часто вбрасывают женщине чувство вины, пытаясь, видимо, ее удержать. Как бы то ни было, женщина по привычке берет вину на себя, ей начинает казаться, что это она где-то напортачила и что теперь она должна свою ошибку исправить, дабы все снова стало хорошо.
– Анна, а если посмотреть на вашу Машу со стороны, объективно: действительно есть какие-то ошибки или просчеты, которые она совершила?
– Мне кажется, что называть ошибками можно только то, что причиняет другим людям боль. То есть если из-за нас кто-то страдает, это значит, что мы сделали ошибку. А Маша никому особых страданий не причиняла. Она жила так, как могла. Другое дело, что она совершенно запуталась. Тем не менее, ошибок она не делала. И все те «безобразия», которые она творит после – это лишь её попытка выйти из кризиса. А каждый из нас из кризиса выходит, как может. Ошибку же совершает тот, кто предает.
– А меня знаете, что удивило? На пресс-конференции «Кинотавра» кто-то из журналистов «обвинил» вас в том, что вы отказались от хэппи-энда и тем самым как бы лишили свою героиню права на счастье.
– Я вот этого абсолютно не понимаю. На мой взгляд, в «Давай разведемся!» хэппи-энд абсолютный. И ничего другого я в финале фильма просто не вижу.
– Но нам же с детства вбивали в голову, что для женщины самое главное – это ее семья. И что семью нужно сохранять любой ценой, какой бы эта семья ни была. А ваш фильм вдруг говорит о том, что после развода жизнь продолжается и что женщина, оставшись одна, может быть по-настоящему счастлива.
– Скажу так: я-то как раз уверена, что Маша свою семью сохранила. Потому что она сохранила себя, сохранила своих детей рядом с собой – так чем это не семья? Что не так? В этой семье все друг друга любят! А тот стандарт, к которому мы привыкли, уже давно не работает. Давайте уже это признаем. И эти термины – «полная семья», «неполная семья»… Прекрасное настроение всех членов семьи – вот что делает семью полной. А наличие еще одного кирпичика, стоящего криво и сбоку, который и здание-то не подпирает… Да зачем он нужен, простите?!
– Анна, а если абстрагироваться от фильма, как вам кажется, женщина может быть счастлива одна?
– Понимаете, какая штука… Я знаю, что женщина может быть счастлива одна…
– Ну, если честно, я тоже это очень хорошо знаю.
– Вот! Да я бы никогда не взялась за такой фильм, если бы этого не знала. В нас, конечно, очень сильны сентиментальные представления о счастье, поэтому понимаешь это не сразу. Но если женщина сама не прочь быть одной, если ей это нужно, то рано или поздно, оставшись одна, она к этому состоянию придет.
– Анна, давайте вернемся к фильму. В одной из рецензий ваш фильм назвали «революционным ромкомом»… Как думаете, почему?
– (Смеется) Я думаю, наша «революционность» в том, что мы пытаемся пошутить над довольно серьезной жизненной ситуацией – над разводом. И еще мы пытаемся донести до зрительниц, что одной быть не страшно – это тоже довольно необычно.
– В одном из ваших интервью я споткнулась о шикарную фразу: вы говорили, что, когда снимали клипы Шнурова, вам было интересно «потроллить девочек». Мне кажется, что элементы такого добродушного «троллинга» есть и в «Давай разведемся!».
– Мне кажется, тут дело даже не в «троллинге». Снимая кино, мне бы не хотелось отстраняться от своих героев. Иначе получается, что ты смотришь на них со стороны взглядом эксперта – и возникает какое-то нехорошее высокомерие. Поэтому, когда мы писали сценарий, мы старались быть нашей героиней, а не делать вид, что мы «троллим» ее за все чудачества. И вообще, я уверена, что для того, чтобы снять хорошее кино, надо сливаться с героем. Искренне сливаться. Возьмем для примера мелодрамы телеканала «Россия»…
– О, неожиданно!
– Принято считать, что они все ужасные, но откуда тогда такой безумный рейтинг у всех этих «Серафим», «Никогда не говори никогда»?… Ведь какие-то из этих сериалов выстреливают, а другие, вроде бы сделанные по тем же лекалам, почему-то не работают. Так вот: мне кажется, я знаю секрет. Когда все работающие над проектом искренне верят, что у героини было сложное детство, что она сбежала в Москву, зимовала на вокзале, а потом вышла замуж за продюсера с миллионами, то в итоге получается довольно успешная мелодрама. А если люди подходят к своей работе цинично, дескать, мы деньги сюда пришли зарабатывать, народ съест любое…
– Ага, «сейчас денег срублю, потом пойду авторское кино для Каннского фестиваля снимать»…
– Да-да! И вот эта-то мелодрама всегда провалится с треском. Потому что надо искренне верить в то, что снимаешь.
– А социальная тема насколько важна для вас? И для успешной комедии вообще?
– Это зависит от того, что важно для сюжета. Если социальные проблемы для сюжета важны – то да, без них никуда. Но для «Давай разведемся!» они не очень принципиальны. Да, герои живут в кредит в домике в Новой Англии. Это, кстати, сегодня довольно часто встречается: выезжаешь за город, а в чистом поле стоят пять домов – так называемый «коттеджный поселок». Но на этом и всё. Самоцели показать социальное положение женщины у меня не было.
– Анна, а вы следите за тем, что происходит сегодня в нашем кино?
– Конечно, смотрю работы коллег.
– Тогда как вам кажется, что не так с нашими современными комедиями? Например, в этом году в прокат вышло около 130 отечественных фильмов. Из них окупилось только восемь, хотя большинство релизов именно комедийного плана – самого выгодного с коммерческой точки зрения. Но даже самый прибыльный жанр у нас почему-то бьет мимо кассы.
– Мне наоборот кажется, что сейчас ситуация хоть как-то начинает выправляться. Еще лет десять-двадцать назад все было гораздо хуже…
– Да, безусловно!
– В любом случае, я думаю, что нам надо заслужить обратно доверие зрителя. Он же был абсолютно влюблен в наше советское кино! А мы потратили десятилетия на то, чтобы это доверие потерять. И теперь симпатию людей нужно вернуть. А для этого надо очень много работать – и тогда, лет через десять, народ снова пойдет в кино. Тенденция к этому есть, все меняется.
– И как это сделать?
– Снимать много хороших фильмов. И не плевать на зрителя, не смотреть на него свысока. Не относиться к кино как к простому зарабатыванию денег, не думать только о том, как заработать на производстве…
– К сожалению, большая часть наших кинематографистов, как раз об этом и думает…
– Нет-нет! Возможно, я оптимистка, но смотрите, что происходит. Еще недавно у нас было четкое деление на арт-хаус и жанровое кино. А сейчас эти две категории постепенно сливаются: хорошие режиссеры начинают заниматься жанром. В результате, уровень зрительского кино поднимается, а, арт-хаус становится смотрибельным. То есть можно сказать, что наше кино поворачивается лицом к зрителю.
– Кстати, об арт-хаусе. Может ли так случиться, что лет через десять-двадцать вы начнете снимать именно такое кино?
( Смеется). – Боюсь, что мне это не очень свойственно. Но никогда не говори никогда: вдруг появится какая-то внутренняя потребность…
– Но вы же будете продолжать заниматься кино?
– Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
– Тогда какой фильм будет следующим?
– Думаю, это будет история о женщинах среднего возраста. А вообще очень хочется снять комедийный боевик. Такая у меня мечта…
– Ого! Для нашего кино комедийный боевик – это редкость.
– Да, мне кажется, что это пока открытая поляна. И очень хочется попытаться ее занять.
Вера Аленушкина
«Давай разведемся!» в прокате с 21 ноября
Анна Пармас – режиссер и сценарист; пришла на телевидение в 1995-м году, запустив вместе с мужем программу «Полный модерн», а затем и ее «сиквелы»: «Осторожно, модерн» и «Осторожно, Задов» После знакомства с Авдотьей Смирновой написала в соавторстве с ней сценарии к фильмам «Два дня», «Кококо» и «История одного назначения» (последний победил на «Кинотавре»-2018 в номинации «Лучший сценарий»). С 2015-го снимает резонансные клипы на песни группы «Ленинград», среди которых «Экспонат», «Экстаз» и «Кабриолет».
2024 Все права защищены
