Напомню, после первой волны скандала гентский музей, минкульт Фландрии и коллекционеры Игорь и Ольга Топоровские, «как жест доброй воли», решили отдать 5 работ из 24 на экспертизу. Выставка, тем не менее, продолжала висеть, тем более что шум способствовал ее популярности. Поток русских туристов, решивших завернуть в Гент, судя по соцсетям, резко увеличился. И разве для кассира важно, что те из них, кто разбирается в искусстве, делали это (цитата) «чтобы чисто поржать».
То, что картины эти «русские», дает нам, как зрителям шоу, преимущества: некоторая информация всплывает у нас раньше и факты проще проверять. Вот пример: филолог Дмитрий Сичинава взглянул на слова, начертанные в дореформенной орфографии на гентской картине за подписью Розановой, и сразу увидел в 9 буквах 3 ошибки: вместо «съ увѣдомле…» на картине написано «с уведомлѣ…». В российской The Art Newspaper мы прочитали статью Натальи Шкуренок с попытками проверки утверждений Топоровского в тот ж день, когда разгорелся скандал. Когда же две недели спустя англоязычная версия The Art Newspaper опубликовала новый материал (автор Саймон Хьюитт), он произвел на Западе эффект взорвавшейся бомбы. А русский читатель обнаружил в тексте лишь несколько новых фактов – остальное он уже знал из статьи Шкуренок.
Кратко пересказываю новые мелочи: например, некий художник в 2013 году продал полсотни «авангардных» картин по 1,5 тыс. евро Топоровскому и некоему галеристу. Ученые, которых Топоровский назвал в числе своих будущих помощников при создании музея, открестились от этих планов. На «розановой» разглядели несуществующую марку, и т.п.
Из самых запоминающихся открытий статьи Хьюитта – эпизод с каталогом Харьковского музея. Претензии же связаны и с отсутствием документов об истории бытования картин. И вот Топоровский вроде бы начал предъявлять какие-то бумаги. Но лучше бы он этого не делал, честное слово... Предъявленный им каталог выставки 1992 года в Харьковском художественном музее должен был доказать подлинность картины Гончаровой «Евангелисты» из Гента (плюс невыставленного полотна Розановой «Дама червей»). Журналисты же сделали совершенно непредсказуемый, рисковый, хитроумный шаг. Они позвонили в Харьковский музей и послали туда фото каталога.
Еще одно непредсказуемое событие – в музее сохранился и оригинал издания, и сотрудники с большим стажем работы. По словам директора музея Валентины Мизгиной, которая трудится там с 1970 года, на самом деле это каталог выставки 1998 года, в котором изменили дату и подменили иллюстрации и подписи к ним – вместо двух женских портретов в стиле академизм подставили «розанову» и «гончарову». Причем в подписях в обновленном каталоге уцелели оригинальные инвентарные номера исходных портретов! С буквами «GR» (то есть «графика»), что особенно забавно: во-первых, авангардные картины написаны маслом, во-вторых, государственный музей, забирая на выставку полотна из частных коллекций, своих номеров им не присваивает. На просьбу The Art Newspaper прокомментировать вердикт директора, Ольга Топоровская ответила так: «С 1991-1993 года прошло 27 лет; я думаю, что и директор музея также сменился. Это вещественное доказательство».
С нетерпением ждем предъявления Топоровским новых документов и грядущего изучения их и специалистами.
Впрочем, и неспециалисты тоже вносят лепту. Тут сейчас будет немножко ода соцсетям: интернет-пространство позволяет включаться в расследование всем желающим. Заметка про потерянные яти на «розановой» появилась в Фейсбуке, где человек просто следил за новостями. Оттуда же пришло наблюдение сотрудницы Киевского университета Ярины Ходаковской, которая, как носитель языка, заметила, что в харьковском каталоге имена добавленных художников написаны по-русски, тогда как весь остальной текст – украинский. Название самих картин создатели перевести на украинский все же попробовали, но вышел ляп: «Даму червей» перевели как «Дама хробаків», только это значит не «дама червонной масти», а «дама червячков». Гентская выставка превращается в гигантскую шараду, решаемую методом краудсорсинга.
При этом возникает ощущение (см. цитату про Харьков), что чета коллекционеров, эмигрировавшая из РФ в 2000-х, не понимает, что страна с той поры все-таки изменилась с точки зрения включения в мировое информационное пространство. У нас и интернет давно есть, и архивы оцифровывают. В иногородние музеи можно дозвониться, а с родственниками покойных Костаки и Орбели многие знакомы лично. Топоровский в качестве одного из источников своего авангарда упоминает «распродажи, управляемые Министерством обороны и КГБ». Всемогущее КГБ, контролирующее даже «малевичей» – это еще более древний пласт эмигрантской мифологии, судороги которой подчас доходят до нас с экранов голливудских фильмов.
Но вернемся к эффекту взорвавшейся бомбы. Решительный The Art Newspaper отдал статье Хьюитта первую полосу с огромными иллюстрациями. И послал номер министру культуры Фландрии Свену Гацу. К вечеру выпустили апдейт: газета сообщила, что четыре часа спустя выставку закрыли. Скорости способствовало и то, что в середине прошлой недели парламент Фландрии уже успел проголосовать за то же самое. Проверять же теперь будут не пять полотен, а всю выставку. (Однако кто будет отвечать за выбор экспертов – не говорят, а вы же понимаете, какой это важный фактор). Срок для экспертной комиссии назначили до конца февраля.
Перевод статьи на русский вышел на следующий день, причем российские коллеги дополнили материал вишенкой на торте: позвонили в Кремль с вопросом – разрешал ли лично Путин коллекционеру Топоровскому вывезти шедевры авангарда за пределы Российской Федерации? А то он на него, мол, ссылается. В Администрации Президента, наверно, крякнули – но соизволили ответить, что подобное немыслимо и незаконно. Кстати, это редчайший случай, когда на таком высоком уровне прокомментировали такие события с культурными ценностями.
Между прочим, в коллекции Топоровских около 500 произведений, в основном живопись (то есть самый дорогой жанр). А еще они купили здание старинного аббатства и собираются открыть там музей. И в связи с этим ощутима некая однобокость новостного контента. Дело в том, что другого своего занятия, кроме дипломатии и консультирования Топоровский не называет. А журналисты отделов культуры ведь совершенно не умеют отыскивать, откуда берутся деньги. Специалисты из Forbes, Transparency International, и так далее – загляните на огонек.
Впрочем, кроме героической The Art Newspaper, других специализированных изданий по культуре, пытающихся разобраться в этой истории, и нет. Основной массив текстов – это перепечатки новостных агентств. Почему? Мария Кравцова («Артгид»), в статье, посвященной музейным проблемам, которые обострила гентская выставка, упоминает, что с ней связывалось нанятое Топоровским бельгийское коммуникационное агентство. Она пишет, что ряд ее российских коллег предложение этих пиарщиков приняли. Еще, по ее словам, российские ученые – специалисты по авангарду отказываются от комментариев, «намекая на то, что дело чрезвычайно опасное и лучше в него вообще не вглядываться, чтобы в какой-то момент не услышать визг тормозов».
Софья Багдасарова - искусствовед, журналист, популярный арт-блогер
2024 Все права защищены
