— Елена, давайте представим, что я ничего не знаю о фильме «Love». Расскажите мне немного о нем.
— «Love» — это сборник любовных мини-историй. Одна из них, в которой снималась я, могла быть и в жизни: ведь иногда так бывает, что парень и девушка не могут признаться друг другу в любви, боятся завести отношения, а потом встречаются через много-много лет, и каким-то волшебным образом случается то, что должно было случиться гораздо раньше.
Кстати, партнер у меня в «Love» замечательный — это Юра Стоянов. Вообще, играть такие трогательные истории можно только с тем, кто тебе близок по духу — а Юра как раз такой. С ним невероятно легко, комфортно, да и с любым другим актером наш сюжет мог бы смотреться некрасиво и пошло. У нас же со Стояновым (как по секрету мне шепнули продюсеры) получилась очень искренняя романтическая новелла.
И, если честно… Я очень рада, что в современную комедию вошла история любви двух взрослых людей. Потому что сегодня это большая редкость. Я бы даже сказала, что у нас развивается тенденция «старикам» здесь не место»: считается, что их никто не хочет видеть ни на сцене, ни на экране…
— Елена, не могу не поспорить. Не так давно выходил фильм «Хэппи-энд» — история мужчины очень солидного возраста, который неожиданно для себя оказывается на роскошном острове в океане и встречает свою любовь….
— Я бы сказала, что это исключение из правил. Таких фильмов, к сожалению, до обидного мало.
— А как вам кажется, почему так происходит? Аудитория сильно помолодела, или продюсеры побаиваются «возрастных» сюжетов?
— Да просто кто-то решил, что такие истории никто не будет смотреть, никто не будет читать, что они никому не интересны, не нужны и так далее. Ведь есть даже негласное правило, что на обложках журналов печатают только тех, кому еще нет сорока… Но ведь это огромное заблуждение! Точно такое же, как считать, что по подиуму должны ходить только худые. Дискриминация! (Смеется).
— Елена, верну вас к фильму. Его слоган — «Борись за свою любовь». А как думаете лично вы — за нее нужно бороться? К примеру, если вдруг один из партнеров перестал проявлять интерес к другому, начал пропадать и т.д.?
— Ситуации, конечно, бывают разные. Но если человек остыл, то чего его возвращать-то? Зачем?
— А вдруг он, дурачок, счастья своего не понимает…
— Если кто-то любит — то он любит. А потерялся, пропал или соблазнили его, бедолагу — это уже от лукавого. В таких случаях прощаться пора. Но если мы, к примеру, сталкиваемся не с изменой, а с нерешительностью, то это другое дело. Нерешительных людей можно иногда подтолкнуть, дать, так сказать, легенького пинка, чтобы они в верном направлении шли (смеется). Поэтому с нерешительностью-то как раз бороться можно и нужно. А вот если ушла любовь, то тут уж ничего не попишешь. Но жизнь одна — и тратить ее на тех, кого ты не любишь или на тех, кто не любит тебя, как-то уж очень глупо.
— Кстати, о любви. Выход фильма был привязан к 14-му февраля — Дню всех влюбленных. Как вы к нему относитесь?
— Обожаю. Он же хороший, душевный, добрый… Его весь мир празднует. Так почему бы этот волшебный праздник не взять себе?! У нас не так много их. Мне и Хэллоуин нравится, кстати…
— С вашего разрешения зацеплюсь за слово «волшебный». Самая громкая ваша работа последнего времени как раз связана с волшебством — это франшиза «Последний Богатырь»…
— Да-да, тут уж мы прогремели, собрали два миллиарда… (Смеется)
— Да, но как бы вы объяснили феномен этого фильма? Почему зрители в пандемию, которые и на улицу-то выйти боятся, вдруг всеми семьями отправились в кинотеатр?
— Это случилось точно не «вдруг». Мы же подкупили всех первой частью: ее знают, любят и по многу раз пересматривают. Поэтому продолжения ждали: меня подписчики мои в Instagram замучили вопросами «когда-когда?», переживали, что посмотреть не смогут, потому что кинотеатры закрыты… Так что никакой неожиданности тут нет.
А чем зацепили… Так это ведь сказка наша — талантливо написанная, с необычной историей… Мы же обожаем чудеса всякие, у нас это в крови! Да и волшебные киносказки, которые снимал Александр Роу и другие советские кинематографисты мы помним и любим, а «Последний богатырь» их традиции продолжает.
И кроме этого «Последний богатырь» безумно красив. Ведь где он только ни снимался: и в Перми, и в Карелии, и в Абхазии, и в Сочи… А самое главное — работали над ним максимально честно. Никогда никто не говорил: «А давайте вот тут чуть-чуть упростим, сделаем попроще и подешевле, зритель все равно не заметит…» Не было таких «компромиссов» на этом фильме, а это важно.
— Елена, а вы сильно удивились, когда вас позвали в этот проект? Все-таки вам чаще предлагают комедийные роли…
— Если честно, я сначала очень хотела сыграть в «Последнем богатыре» Бабу-Ягу. Но мне сказали: «Не торопись, подожди. Галина твоя — штучка та еще. Будем снимать продолжение — и уж там-то ты развернешься». И я терпеливо ждала и дождалась: во второй и третьей части так развернулась, что ого-го! (Смеется)
— А что было для вас самым сложным на этих съемках?
— Да они вообще были довольно тяжелыми. Если помните, в фильме есть сцена, в которой я летаю на волке. Волка, естественно, рисовали позднее. Я же «летала» привязанной к специальному аппарату (он называется «Гимбл»), а прямо передо мной работал огромный ветродуй, чтобы было ощущение полета: чтобы волосы развевались, платье… Вот я и висела так привязанной по нескольку часов, и при этом надо было драться с «невидимыми» врагами, метать в них огненные шары и т.д. А с воображаемыми партнерами и предметами и «на земле» не так-то просто играть…
А во всем остальном это были прекрасные съемки. Я, кстати, не знаю ни одного артиста, который бы не хотел сняться в сказке. Это мечта всех актеров.
— Елена, вы снимаетесь уже почти сорок лет. Съемочный процесс как-то изменился за это время?
— Для актеров все осталось по-прежнему. И в кино, и в театре. Цифра сменила пленку, операторы перестали бегать с рулетками, измеряя расстояние от камеры до твоего носа — но для актеров не изменилось вообще ничего. Да и дальше ничего не изменится. Появятся новые технологии съемки, новые приборы, машины — а актер все тот же, как и тысячу лет назад.
— А в театре что-нибудь изменилось?
— Раньше актеры проводили в театре гораздо больше времени. И не из-за того, что много играли. Просто театр действительно был вторым домом (а иногда даже первым). Мы часто ездили на гастроли, выезжали на месяц с собаками, с кошками… Я с котом своим ездила, потому что его негде было оставить: проносила его незаметно в гостиницу, и он тайно там жил (улыбается). Мы ведь даже плитки из дома брали с собой — и все вместе на них что-то готовили, ходили друг к другу в гости из номера в номер… А так как все постоянно были рядом, то случались какие-то романы, измены, то есть жизнь, так сказать, кипела (смеется). А сейчас для тех, кто много снимается, все по-другому. И сегодня есть возможность играть в антрепризах или играть спектакли в другом театре как приглашенный актер. Раньше ведь это немыслимо было: сидишь ты безвылазно в своем театре — ну и сиди…
— Елена, но, если все-таки говорить о кино как об индустрии — есть ощущения, что оно развивается? К примеру, многие ваши коллеги говорят о том, что проектов сегодня снимается гораздо больше, чем лет пять-десять назад…
— Да, работы сейчас очень много. Если я не снимаюсь, то я пробуюсь, если не пробуюсь, то снимаюсь. Мы ведь даже на карантине умудрялись что-то снимать: у меня были сериалы «Сидя дома», «Окаянные дни»… Так что на безделье пожаловаться не могу: проектов сейчас действительно запускается все больше и больше.
Если же говорить о качестве, то я бы сказала, что уровень у нас сегодня очень высокий. Во-первых, сценарии здорово изменились: отлично разрабатываются сюжеты, диалоги, ходы какие-то немыслимые постоянно придумываются… Во-вторых, появилось много молодых режиссеров с неуемной фантазией, поэтому с ними невероятно интересно работать. Так что мне кажется, что у нас в кино все хорошо.
Вера Алёнушкина
Фото: кадр из фильма «Love»
2024 Все права защищены
