Этого никогда не было – и вот опять повторилось: несколько дней назад в прокат вышел второй фильм проекта «Гоголь» – «Гоголь. Вий». «Гоголь. Начало» разделил аудиторию надвое: кто-то, не жалея сил, искренне пел проекту дифирамбы, кто-то обвинял авторов во всех смертных грехах. «Гоголь. Вий» возвращает эти споры из небытия. «Культуромания», однако, решила не тонуть в бессмысленных перепалках, а просто спросить кое о чем его режиссера – Егора Баранова. И вот, что он ответил.
– Егор, фильм «Гоголь. Начало» посмотрели почти 2 млн. человек. Ждали ли Вы чего-то подобного? И вообще, может ли режиссер заранее сказать, «пойдет фильм в народ» или «не пойдет»?
Знаете, я уже давно зарёкся на что-то рассчитывать. Мне нравится делать спорное кино, наполненное иронией. А в таких проектах реакцию зрителя предугадать сложно. Хотя, конечно, всегда надеешься, что твоя картина станет успешной и у нее будут поклонники, но нужно всегда быть готовым к худшему. Я, кстати, рад, что первый фильм люди приняли хорошо. Надеюсь, та же участь ждёт и «Вия».
– А как Вам кажется, в чем секрет успеха проекта «Гоголь»?
Думаю, что в самом Гоголе. Его книги помогли нам создать очень интересный и очень атмосферный мир. Сам же он подсказал нам образ такого необычного главного героя. Я говорю «образ», потому что наш Гоголь-персонаж не является точной копией Николая Васильевича. Он, скорее, продолжение мифа о писателе. Второй плюс – мы старались говорить со зрителем на современном киноязыке, и снимали кино с любовью к его героям. А когда съемочная группа работает не ради денег, а ради магии кино – это всегда передаётся на экран.
– Хорошо, тогда в чем слабости этого проекта? (Если, конечно, такие есть.) Например, по сравнению с другими фильмами жанра – как с нашими, так и с зарубежными.
Ну, если говорить про подобные фильмы в России, то я бы сказал, что таких фильмов нет. У нас сложный жанр ироничного приключенческого детектива с элементами юмора и ужаса. Как мне кажется, мы первые в нашей стране, кто пытается работать на широкого зрителя с такой интонацией.
Что же касается о слабых сторонах… Возможно, минус в том, что, по сути, мы имеем дело с экспериментальным форматом, и зритель не готов к тому, что все фильмы плотно связаны между собой и только вместе являют собой законченную историю. Мы, как создатели, сами к этому не очень готовы. Мы ищем эту форму. Но мне кажется, что успех первой части и интерес ко второй говорят о том, что хоть и с погрешностями, но форму эту мы нащупать сумели.
– Егор, Ваш проект активно обсуждался в соцсетях. Его много хвалили, но и претензий к нему тоже было достаточно. Например, авторов упрекали, что они не стремятся к исторической достоверности. Так ли это?
Да, мы изначально не ставили перед собой задачу следовать исторической достоверности. Точнее, наоборот… Мы сразу же решили, что исторической достоверности следовать мы не будем. Мы хотели создать свой мир. Он должен был быть похож на век 19-й, но в тоже время это наш фентезийный мир. Например, если говорить про костюмы, то, на мой взгляд, просто одеть героев в костюмы того времени – это очень скучно. Гораздо сложнее и интереснее придумать каждому персонажу костюм, который подчеркнет черты его характера. Плюс мы сознательно многие элементы костюма осовременили, чтобы история смотрелась моднее и свежее. Например, крой брюк.
– А речь?
С этой же целью мы отказались от речевых оборотов 19-го века и от украинского языка. Я вообще считаю, что заигрывания со словечками и оборотами другой эпохи редко заканчиваются хорошо, так как произносить их приходится актёрам, живущим в наше время, поэтому выглядит это всегда жутко фальшиво. То же касается и украинского языка. Захоти мы использовать его в диалогах, нам бы пришлось брать украинских актёров и снимать картину на Украине. Я, например, по этой причине очень не люблю наблюдать, как актёры не из Одессы изображают одесситов. Это всегда вранье.
Поэтому мы сознательно решили придерживаться нейтрального современного языка. Ведь фильм снимается для сегодняшнего зрителя, и мне кажется, что логично говорить с ним на одном языке.
– Еще одна претензия – слишком вольное обращение с классикой…
Я вообще против каких-либо запретов. И я считаю, что с классикой можно обходиться как угодно. С неё не убудет. Напротив… Если мы к классике начнем относиться как к чему-то неприкасаемому, то мы её убьём… Она перестанет быть живой. Искусство живо, пока мы вступаем с ним в диалог. И важно помнить, что искусство – это игра… Игра для взрослых, которые сохранили в себе ребёнка. И невозможно отдаться по-настоящему игре, когда тебя постоянно бьют по рукам и говорят, что «это нельзя» и «это нельзя»…
– Кстати, а какая из таких претензий показалась Вам самой абсурдной, самой неоправданной? И что бы Вы ответили?
Были люди, которые возмущались, что фильм не страшный и все моменты, где авторы пытаются напугать, на самом деле вызывают улыбку. Абсурд в том, что мы и не пытались никого напугать. На самом деле, это очень самоироничный фильм, цитирующий жанровые клише, и как раз на улыбку рассчитывающий. Но при этом в нем много ярких аттракционов, которые, скорее, должны удивлять, чем пугать.
– Егор, а чем именно Вам близок Гоголь как автор и почему?
Гоголь, наверное, один из самых ярких авторов нашей литературы с точки зрения работы с атмосферой. Ты читаешь его книги – и в голове у тебя сразу множество образов, ты начинаешь видеть то пространство, о котором он говорит… И меня как кинематографиста это очень подкупает. Ведь создавая в кино какой-то особый мир, важнее всего создать именно атмосферу.
– Помню, одно время в соцсетях активно обсуждался вопрос, «стимулирует ли вольное переложение «замшелой» классики интерес к самой классике». А как Вам кажется, стимулирует или нет?
Уверен, что стимулирует. Хоть мне и не нравится определение «замшелая классика»… Во-первых, я читал много комментариев от тех, кто после просмотра первого фильма сел читать Гоголя. Или дети их сели.
Во-вторых, мне кажется, что когда зритель видит вольную интерпретацию классики, то он может начать пересматривать своё отношение к этой классике. То есть мне бы хотелось, чтобы после просмотра «Гоголя» зритель вдохновился нашим вольным прочтением и понял, что важно иметь СВОЁ отношение к автору. И это намного интереснее, чем читать перед уроком краткое изложение, а потом зубрить взятый из хрестоматии анализ произведений, сделанный каким-то безымянным советским литературоведом. Мне бы хотелось, чтобы в школах ученики спорили с учителями (опираясь на логику и цитаты аторы). И было бы здорово, если бы учителя поддерживали учеников, а не заставляли зазубривать «правильные ответы».
– Но вернемся к «Вию». В чем «изюминка» именно второй части, которая выходит в прокат сейчас?
Это продолжение истории. Поэтому, как в любом рассказе, который неумолимо движется к концу, в «Вие» краски сгущаются, накал страстей растёт, события развиваются стремительнее. Ну и, собственно, дополнительной вишенкой на торте можно назвать встречу Николая Васильевича с самим Вием.
– И последний вопрос. Как Вам кажется, на каком уровне сегодня наше отечественное жанровое кино? И есть ли у нас возможность (и необходимость) догнать и перегнать Голливуд?
Я думаю, что не надо ставить перед собой задачи кого-то догонять или перегонять. Это мышление человека, который всегда будет позади. Нужно любить кино и делать его от души.
А если говорить об уровне жанрового кино в России… Мне кажется, у нас его очень мало. В последнее время выработалась тенденция на патриотические спортивные драмы. Помимо этого продолжают выпускать недорогие комедии с переменным успехом. На этом наше жанровое кино закончилось. На мой взгляд, жанров и жанрового разнообразия должно быть значительно больше.
Фильм «Гоголь. Вий» в прокате с 5 апреля.
Вера Алёнушкина
2024 Все права защищены
