- Красота много значит в нашей культуре. Когда наш вид научился видеть ее?
- Это произошло задолго до того, как появился наш вид, много миллионов лет назад. Тогда, когда у животных возникла система вознаграждения, и они начали испытывать чувство удовлетворения от того, что видели. Базовое качество красоты с точки зрения нейробиологии заключается в том, что она должна создавать вознаграждение в мозгу. Доставлять удовольствие. Область коры, активность которой связана с восприятием красоты, в целом задействуется каждый раз, когда мы получаем удовольствие.
- Кажется, она называется "медиальная орбитофронтальная кора". За что еще она отвечает?
- О, она вовлечена во массу разных процессов и делится на множество частей. Область медиальной орбитофронтальной коры, связанная с восприятием красоты, известна как "поле А1". Думаю, оно активируется всякий раз, когда мозг в принципе получает вознаграждение. Но есть и другие зоны, которые "работают" с другими категориями удовольствия - например, с сексуальным влечением.
- Выходит, мозг в какой-то мере влюбляется в то, что кажется ему красивым?
Красота - это, безусловно, ворота, через которые приходит влюбленность. Самая знаменитая книга западной культуры, посвященная философии любви, "Пир" Платона, называет ее первой ступенью, ведущей к любви. Но, разумеется, кому-то нравятся люди, которых остальные считают некрасивыми, - просто потому, что они обладают другими привлекательными качествами. Такое взаимодействие тоже создает поощрение, как и красота.
- О каких качествах вы говорите?
- Прежде всего, богатство.
- Разве?
- Конечно. Люди влюбляются в деньги и власть. Есть, впрочем, и другие факторы. Много лет назад я дружил с одной женщиной, которая вознаграждала меня очень странным образом. Она вела себя крайне отстраненно и не могла похвастаться красотой, но у нее была привычка совершенно неожиданно улыбаться. Это улыбка всегда появлялась внезапно, и я всякий раз ощущал себя так, словно она меня похвалила.
- Видят ли животные красоту?
- Они видят стимулы, которые создают вознаграждение. Мы могли бы назвать это красотой. Например, самцы японского иглобрюха украшают песок на дне сложнейшими узорами, чтобы привлечь самок. Едва ли у этих рыбок есть понятие о красоте, но удовольствие определенно им знакомо. Или можно вспомнить павлинов и других птиц. Мы, конечно, не знаем в точности, что испытывают животные. Но они определенно получают вознаграждение через визуальные образы, как и мы.
- Искусство не раз меняло свои взгляды на красоту. Почему?
Я думаю, что, прежде всего, саму красоту следует разделить на две категории. Первая - это биологическая красота: лица, тела, пейзажи и, возможно, эмоции. Вторая - красота искусственная: строения и конструкции.
У перемен, о которых вы говорите, есть весьма четкие границы. Чтобы некто или нечто считалось красивым, его визуальные параметры должны укладываться в узкие рамки. Понятие об архитектуре лица и тела мы наследуем биологически. Мы знаем, что, скажем, руки у представителей нашего вида должны быть одной длины, а оба глаза - спереди, а не сзади. Но в эти рамки вполне укладывается то, что во времена Ренессанса женщин считали красивыми, если они были полноваты, тогда как сейчас всем нравятся худышки.
В архитектуре рамки прекрасного куда шире. Посмотрите, как по-разному строят храмы в разных частях света: Китае и Японии, на Западе, в исламском мире. Да и дома свои люди обставляют по-разному. Все потому, что в архитектуре почти нет биологически обусловленных правил.
В искусстве, которое изображает людей или природу, они есть. Чтобы понять, насколько они важны, можно вспомнить Фрэнсиса Бэкона, который говорил: "Моя цель - шокировать зрителей визуально". Для этого он старался полностью лишить формы тела и лица на своих картинах. Он стремился к ниспровержению представлений мозга о лице.
- Почему красота соблазняет?
- Потому что она создает поощрение! Созерцание пленительного лица, живописного заката или великолепного здания создает химическое вознаграждение в мозгу. Можно задать и другой вопрос: почему уродство вгоняет нас в тоску? Почему так разрушительна для психики жизнь в местах, где нет ни капельки прекрасного? Очевидно, причина в том, что если нет красоты, нет и поощрения.
Я хочу сказать, что если в мозгу есть центр вознаграждения, он будет хотеть, чтобы его вознаградили. "Пищеварительные системы" мозга должны работать. Переваривать свою пищу.
- Можете описать процесс восприятия красоты?
- Нет, пока не могу. Но я могу сказать, все виды красоты: математическую, когнитивную, музыкальную, визуальную, моральную, красоту счастья и красоту страдания - объединяет, судя по всему, одно и только одно. Опыт ее восприятия связан с активностью тканей в поле А1 медиальной орбитофронтальной коры головного мозга.
Люди уже не раз задавались вопросом о том, что общего есть между всеми прекрасными вещами. Ответа не было. Мы нашли решение в контексте нейробиологии, - но и только. В этом смысле, задавая вопрос о красоте, мы больше не связаны законами культуры. Японец из Токио, россиянин из Владивостока и американец из Нью-Йорка, возможно, считают красивыми совершенно разные вещи. Но у каждого из них в эти моменты активизируется одна и та же часть мозга - поле А1.
Я думаю, те, кто так или иначе занимается понятием красоты, не понимают значения этой находки. То, что объединяет разные виды и формы красоты, на самом деле лежит за пределами искусства. Может, контекст тут и ограничен, но все же эстетике стоило бы обратить внимание на нейробиологию.
- Есть ли в мозгу фильтр, который решает, что уродливо, а что прекрасно?
Я не знаю, где, но фильтр точно есть. В случае с красотой биологической он должен располагаться там, где происходит обработка визуальных образов лиц и тел. Эти зоны сообщают нам, что лицо, лишенное привычной формы, не укладывается в понятие нормы. Когда в рамках эксперимента мы деформировали изображения лиц (пусть и не так сильно, как это делал Бэкон), активность мозга все равно менялась. С телами было то же самое. Не уверен, впрочем, что кто-то изучал восприятие архитектуры в таком ключе.
- Я знаю, что если мы видим что-то уродливое, это зрелище активирует двигательную кору, как если бы мозг готовил тело к бегству.
- Это так. И еще задействуются миндалевидные тела (они помогают нам бояться и распознавать страх на лицах - Прим. ред.). Но ведь каждая зона коры способна создать 10, 20, а иногда от 15 до 25 разных исходящих сигналов. Возникают ли все они синхронно или появляются избирательно, по мере надобности? Для нейробиологии это вопрос общего интереса.
- Если красота вознаграждает, может ли она вызывать зависимость?
- О, да. Есть множество людей, которые подтвердили бы это, начиная с Микеланджело.
- Даже музыка современных суперзвезд вроде Дэвида Боуи делает это с нами.
- Не знаю, был ли Боуи красив физически, но он точно был очень интересным человеком. Я вижу, насколько сильно люди им восхищаются. Должен признать, что и сам я - один из этих людей. Думаю, это восхищение во многом опирается на то, что Боуи не стал соблюдать установленный порядок вещей. Он руководствовался собственными инстинктами. Тем, что, по его мнению, было правильным лично для него. Очень интересно, как он отреагировал на предложение королевы присвоить ему рыцарское звание. Он сказал: "Слушайте, я не для этого работал. Я вовсе не того добивался".
- Можно ли сказать, что в основе власти, которой обладают суперзвезды, лежит красота?
- Есть суперзвезды, которые обладают исключительными профессиональными качествами, но при этом многим кажутся некрасивыми. Случается и наоборот: порой знаменитые актеры невероятно симпатичны, но при этом плохо играют. Я иногда завидую и тем, и другим, ведь несмотря ни на что они зарабатывают миллионы. Мне бы очень хотелось узнать, в чем секрет их привлекательности.
- Возможно, дело в математике? Если изгибы тела напоминают на идеальную котангенсоиду, взгляд задержится на фото...
- Математическая красота тоже лежит в плоскости биологии. В телах и лицах много математики: здесь работают принципы симметрии и золотого сечения. Они же используются в челюстно-лицевой и реконструктивной хирургии. И еще, конечно, важную роль играют понятия о пропорциях тела, пришедшие к нам из Древней Греции.
В основе математической красоты лежит тот факт, что из нее можно извлечь смысл. Этот смысл понятен логической дедуктивной системе мозга. Такая красота понятна людям из разных культур: видимо, на физиологическом уровне система всегда работает одинаково.
- Мы любим симметрию?
- В контексте биологической красоты - точно. Насчет искусственной - не знаю. Посмотрите на дома Фрэнка Гери - профессиональный математик, наверное, увидит там множество соотношений, но с точки зрения простого наблюдателя вроде меня они ассиметричны. Но прекрасны все равно.
Симметрия, гармония и пропорции очень важны с точки зрения биологической красоты. Это относится и к ландшафтам - люди видят конфигурацию форм, которая отражает организацию работы их визуального мозга. Ведь именно на него мы опираемся в своих представлениях о порядке в окружающем мире.
- Можно ли сказать, что способность мозга воспринимать красоту определяет наш выбор в области искусства?
- Нет. Связь между красотой и искусством была разорвана после Марселя Дюшана. Я думаю, в тот момент искусство лишилось своей изначальной цели. Во времена Микеланджело, Леонардо, Вермейера эти понятия были синонимами, а потом Дюшан выставил в музее писсуар ("Фонтан" - экспонат в технике ready-made, представлявший собой обыкновенный писсуар с подписью "R. Mutt" (Р. Дурак) - Прим. ред.). Я считаю, что это нанесло искусству большой ущерб, поскольку в тот момент мы узаконили право художников выставлять что угодно и называть это искусством. Во многом мы просто восстали против всех этих творцов, писавших так хорошо. Я не люблю современное искусство - не знаю, как в России, а в европейских музеях полно мусора.
Конечно, есть и положительные примеры - например, инсталляция "Моя кровать" Трейси Эмин. Там стояла пепельница, лежала бутылка из-под виски, и эта постель была похожа на великое множество других постелей в однокомнатных квартирах из самых разных городов. Трейси Эмин показала правду, ведь одна из функций искусства - это удовлетворение потребность мозга в истине.
- А у мозга есть такая потребность?
- Естественно! Одна из главных его задач - собирать знания о мире. Если он получит ложные знания, то не сможет должным образом организовать свои действия. Мозг создавался не для того, чтобы наслаждаться искусством. Он создавался для сбора верных данных.
- Может, гармония и красота нравятся нам, поскольку мы знаем, что и как должно выглядеть, чтобы это было жизнеспособным?
- Мы определенно знаем, какими должны быть тела, лица или, скажем, цветы. Но вот насчет машин, например, я не уверен.
- Нет, я, скорее, имела в виду природные явления - галактики, звездные системы.
- Я думаю, звездное небо кажется нам красивым потому, что оно наполнено тайнами. Физика считает, что 50 миллиардов лет назад вся материя Вселенной была сжата в одну частицу в миллионы раз меньше атома, но с бесконечной массой. Затем произошел Большой взрыв, и началась история времени. Этот рассказ кажется до того невероятным, что можно решить, будто это скандинавский миф. Так таинственно и так интересно!
Иногда летними ночами я смотрю на Млечный путь, и меня охватывает задумчивое настроение. Миллионы и миллионы звезд в пространстве, которые взаимодействуют между собой. Это очень красиво, но отчасти - благодаря загадкам.
- Существует ли красота за пределами мозга?
- Нет. Я думаю, никакое знание не существует за пределами мозга. У объектов, разумеется, есть характеристики, которые определяют то, как мы их воспринимаем. Но без мозга ничего не остается от этих представлений. Я читаю лекции, и порой философы возражают мне. Они говорят: "Разум - это не только мозг". Я не знаю, так ли это. Я решил принять за данность утверждение, что, как минимум, пятьдесят процентов разума - это мозг. Это глупо, конечно, нет такого деления. Все это уже принадлежит уже к категории мистики, религии. И, кстати говоря, важно помнить, что религия открыто признает понятие тайны: она использует словосочетание "святые таинства", "Тайная вечеря", "пути Господни неисповедимы". Хотя есть люди, считающие, будто они все тайны мира раскрыли.
Наталия Киеня
2024 Все права защищены
