На этой неделе в Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского проходит серия праздничных мероприятий, посвященных всемирно известной династии Юргенсон. Торжества приурочены к 70-летию со дня рождения Бориса Петровича Юргенсона – основателя Благотворительного фонда «Фонд П. Юргенсона». О том, что сегодня происходит с наследием выдающегося издателя русских музыкальных классиков и почему в современной музыке победил авангард, рассказала глава благотворительного фонда и праправнучка знаменитого издателя Анастасия Юргенсон.
– Известно, что первым местом службы Вашего прапрадеда был нотный магазин. Это стечение обстоятельств или же осознанный выбор служения музыкальному делу?
– В случайное стечение обстоятельств не верю. Юргенсон приехал в Петербург к старшему брату Иосифу Ивановичу, когда тому исполнилось 14 лет. В те времена, я подчеркну, преодолеть путь из Ревеля (прежнее название города Таллин – Прим. ред.) в Петербург было тем еще испытанием, особенно в столь юном возрасте – иногда приходилось идти десятки верст пешком. Иосиф Иванович, служивший в нотном издательстве М. И. Бернарда, сначала устроил Юргенсона по специальности, которую тот получил еще у себя на родине: мальчик работал помощником ювелирного гравера. Эта профессия по сути близка к гравировке нот. И спустя год он поступил на службу гравировщиком в издательство М. И. Бернарда. После этого жизнь Петра Ивановича оказалась навсегда связана с музыкой – работа в издательстве Ф. Стелловского, фирмах А. Битнера, переезд в Москву на службу в фирму К. Шильдбаха и, наконец, собственное музыкальное издательство.
– А как Юргенсон познакомился с Петром Ильичом Чайковским?
– Это случилось, вероятно, в 1866 году. Петр Ильич работал у Юргенсона корректором и переводчиком. Чайковский часто нуждался в деньгах, и в издательстве всегда находилась для него работа. При этом собственные произведения Петра Ильича как композитора Юргенсон издал только через два года после знакомства. Представьте, как скромен был Чайковский: однажды он принес Юргенсону показать всего одно произведение, а на оборотной стороне листка случайно оказалось другое. Благодаря чему издатель понял, что перед ним уже зрелый композитор.
Чайковский часто бывал в гостях у Петра Ивановича. Он очень любил дом в Хохловском переулке, в их переписке есть такой момент: «Как я люблю твой дом с его живописной характерностью, с его толстенными стенами. Только здесь, вблизи тебя и Софьи Ивановны, я могу гостить в Москве с приятностью». «В доме он бывал часто и запросто» – это цитата из воспоминаний о Чайковском, написанных Александрой Юргенсон, дочерью Петра Ивановича.
При этом Чайковский не любил большого скопления людей. Он довольно рано стал популярен, и публика вокруг него всегда была разной: были и завистники, и те, кто кидались на него с объятиями, – конечно, это не могло ему нравиться.
Когда в 1905 году в России начались народные волнения, революция, Модест Ильич Чайковский (младший брат композитора – Прим. ред.) привез Борису Юргенсону, крестнику Чайковского, посмертную маску Петра Ильича – сюда, в дом Юргенсона. Такой порыв был продиктован тем, что для Чайковского и его ближайших родственников дом Юргенсона был защитой, крепостью: они знали, что в смутные времена всегда будут здесь в безопасности. Я думаю, это чувство постоянства, опоры было определяющим и в характере Петра Ивановича: на него самого всегда можно было положиться, современники считали его эталоном духовного стержня.
– Почему Юргенсон решил поддерживать Чайковского материально?
– Он чувствовал, что эта музыка гениальна. Его интуиция формировалась с раннего детства, поскольку его воспитывали в духовности. Юргенсон понимал, что талант Петра Ильича необходимо транслировать в мир для того, чтобы не потерять, спасти, и поэтому вложился в издание его симфонии и других произведений, прекрасно понимая, что тогда это не окупилось бы. Да, была у Чайковского и более популярная музыка, в успех которой он даже сам не особо верил. Таковой он считал оперу «Евгений Онегин». Думал, что она не «выстрелит». Юргенсон же как раз верил в успех и издавал ее переложение для всех инструментов.
– Как Вы думаете, что больше всего их сблизило?
– Наверное, они были, что называется, родственными душами. О них Модест Ильич писал так: «Встретились два пламенных патриота». Петр Ильич был православным человеком, любящим Россию. Несмотря на постоянные путешествия, по родине он тосковал всегда. Юргенсон, хоть и был датско-эстонского происхождения и вырос в традициях немецкой культуры и языка, до конца жизни говорил на русском с акцентом. Тем не менее они в равной степени любили Россию. Петр Иванович был истинным патриотом и, когда бывал за границей, регулярно читал газеты на русском языке.
– У Вас нет ощущения, что время, в которое довелось жить и работать Петру Ивановичу, отличалось особой гармонией?
– Да, есть такое ощущение, а сейчас наоборот – форма превалирует над содержанием. Мы ищем обертки, оформление, но не понимаем, что самое главное – это наполнение. Я всегда думала, что ничего хуже советского времени нет. Оказалось, что есть: сегодня с духовностью все еще печальнее, глубины нет. Исследователи в любой сфере заняты больше оформлением грантов, а не поисками истины… По этой же причине в музыке победил авангард. Такое впечатление, что специалисты занимаются отчетами, им некогда изучать собственную профессию.
Если почитать переписки XIX века, станет понятно, что в эту эпоху жили люди с совершенно иными жизненными принципами. Это было общество не потребления, а созидания, которое во главу угла всегда ставило духовность. Сейчас в это сложно поверить, но успешный бизнесмен XIX века – прежде всего духовный, верующий человек.
– А ведь семья Юргенсон могла эмигрировать в любую европейскую столицу, поскольку всюду были представительства издательства Юргенсона.
– Верно. В Европе, США и даже в Австралии и Египте были оптовые склады нотопечатни. Но в 1918 году сын Петра Ивановича Борис написал в немецкое представительство, которое было главным в Европе, что он передает им авторские права на издание русской музыки. Он прекрасно понимал, что ничем хорошим новая власть для страны не обернется, и хотел, чтобы у людей во всем мире и дальше была возможность узнавать русскую музыку. Это была его первая задача – популяризация наших авторов и исполнителей в Европе и во всем мире. Это задача Русского музыкального общества, Юргенсона и вообще всех просветителей русской культуры, потому что до сих пор наша музыка одна из лучших. Во всяком случае это краеугольный камень нашей и мировой культуры – то, что Юргенсону удалось сделать, жертвуя всем. Отдавая эти права, он отдавал деньги и рисковал возможностью безбедно жить в Европе.
– Получается, Ваш прапрадед воспринимал нотопечатное дело как служение, и при этом у него была отличная предпринимательская хватка, понимание значения авторского права?
– Да, он великолепно это понимал, я бы сказала, гораздо лучше иных наших современников. Это унаследовал и его сын Борис Петрович. Несмотря на свою романтичную натуру – бабушка и дедушка даже называли его зайчиком, – он был сильным юристом, и его труды по авторскому праву переиздаются до сих пор.
– Часто ли Вы встречаете людей, которые ничего не знают о династии Юргенсон? Как Вы им объясняете, почему эта фамилия имеет колоссальное значение для русской культуры?
– Конечно, я встречаю таких людей. В первую очередь я им рассказываю о том, что благодаря Петру Ивановичу мы, собственно, знаем творчество Чайковского. Удивительно, но даже фигура Надежды фон Мекк больше известна, чем Юргенсон. На самом деле Надежда Филаретовна появилась в жизни Чайковского гораздо позже, а Чайковский начинал работать у Юргенсона, когда он не только не был известным композитором, а еще ни разу фактически не публиковался.
– Как Юргенсон сделал себе имя в мире музыки?
– Он просто занимался своим делом всю жизнь. Люди, которые узнавали о Юргенсоне и впоследствии открывали его для себя, становились истинными почитателями его служения искусству. Кроме того, он был новатором в области производства и качества. Он сумел добиться огромных тиражей – его нотные издания можно найти во всех уголках нашей родины. Есть и штучные экземпляры в кожаных переплетах, напечатанные для императорской семьи, – они хранятся в Российском национальном музее музыки (до 2018 года – Всероссийское музейное объединение музыкальной культуры имени М. И. Глинки – Прим. ред.) и в музее Чайковского в Клину (Государственном мемориальном музыкальном музее-заповеднике П. И. Чайковского – Прим. ред.). Но большую часть составляют простые издания, которые были доступны всем слоям населения.
– Кто собрал наиболее полную и достоверную информацию о Петре Юргенсоне?
– Безусловно, доктор исторических наук, академик Сергей Белов. Можно сказать, у него получился очень подробный научный справочник. Он немного упустил лишь раздел духовной музыки, которую Юргенсон также издавал, – наверное, просто потому, что нельзя объять необъятное. Сейчас он в преклонном возрасте и очень расстроен, что издательство «Музыка» не переиздает его книгу. Я пытаюсь это, конечно, исправить, но пока никак не могу одолеть бюрократию – нужно получить разрешение на переиздание у Национальной библиотеки Петербурга, в которой он работал. Ей принадлежат авторские права на книгу. Но я уверена, что однажды нам удастся не только переиздать труд Сергея Владимировича, но и собрать по крупицам поистине великое музыкальное наследие Петра Юргенсона.
Варвара Цветкова
2024 Все права защищены
