В прокат вышла одна из самых многообещающих комедий сезона — «Молодой человек» режиссера-дебютанта Александра Фомина.
Это история банковского клерка Ивана Ревзина (Павел Табаков), который всю свою жизнь играл по правилам: детство убил на учебу, в университете потел над книгами, в банке брался за работу, от которой отказывались даже стажеры… И вдруг, когда Ване исполнилось тридцать, у него появился шанс послать все эти правила к черту: его одноклассник Коля (Данила Козловский) — бездарь и раздолбай, давно ставший миллиардером, объявил конкурс для старшеклассников и пообещал победителю приз в несколько миллионов. Ничтоже сумняшеся, Ваня переправляет в паспорте дату рождения — и отправляется на конкурс в летний лагерь, прикинувшись семнадцатилетним подростком.
— Александр, для начала расскажите, как так вышло, что вы начали снимать кино? Если ничего не путаю, по первому образованию вы педагог…
— Филолог-педагог, но я с детства хотел стать режиссером, хотя у меня все никак не получалось пробиться. И вот, когда я уже работал учителем в школе, мне позвонил Антон Зайцев из Good Story Media и сказал, что видел мой интернет-сериал, который я сделал, учась в МГУ. К моему удивлению, он предложил мне поработать в сценарной группе. Так я понял, что в нашей индустрии проще стать сценаристом, чем режиссером: сценаристов мало, их всегда не хватает. Я начал писать сценарии и занимался этим несколько лет, но не бросал попыток снять свое собственное кино. Тем не менее, ничего не складывалось: проекты, которые я продюсерам предлагал, казались им или чересчур дорогими, или просто не нравились.
Из-за этого у меня даже депрессия началась: я видел, что мои ровесники уже сняли по два-три фильма, что они ездят по фестивалям и т.д. А со мной-то что не так? И вот именно это настроение, эту боль я использовал, когда писал сценарий «Молодого человека». Причем закончил я его довольно быстро, буквально за новогодние каникулы — и приготовился к долгому хождению по разным кинокомпаниям. Ведь как обычно все происходит? Ты показываешь сценарий одному продюсеру, потом другому, третьему, пятому… И все говорят: «Вот тут надо кое-что переделать, вот это дописать/переписать и т.д.». Но первый же продюсер, к которому я принес «Молодого человека» (а это был Илья Найшуллер, с которым мы подружились после «Караморы») сказал мне: «Все отлично, будем снимать!»
— Тогда расскажите, чем вас удивила съемочная площадка. Ведь одно дело — писать сценарии, и совсем другое — снимать самому…
— Конечно, кое-какие представления о съемках у меня были: после МГУ я поступил на Высшие курсы кино и телевидения, снял несколько короткометражек, да и на съемочную площадку «Караморы» приезжал часто. Но для меня личным открытием стало то, что съемочный день — это бомба с обратным отсчетом. Ведь для того, чтобы снять все то, что запланировано, надо действовать четко по плану и не тормозить. А идеалистические представления о том, что можно посидеть/подумать, что-то переснять — это все выдумки. Как только ты пришел на площадку, часы начинают тикать — и ты чувствуешь, как уходит время…
— Да, но все знакомые кинематографисты жалуются на то, что съемочный день может длиться до бесконечности…
— У меня не было возможности затягивать смену или что-то переснимать. Во-первых, у наших актеров была очень плотная занятость. Во-вторых, мы были ограничены по бюджету, поэтому продюсеры сказали, что смена должна длиться 12 часов, и ни минутой дольше. А то, что снять не успели — то не успели. Из-за этого было ощущение каждодневной гонки.
— Давайте все же о главном герое поговорим. Что с ним не так? Почему у него никак не получается жить по своим собственным правилам?
— Потому что у него очень сильны те идеалистические установки, которые в него вложила мама. Но это не только его беда. Нас всех родители готовят не к тому, что существует на самом деле, а к тому, что должно быть. К примеру, что добро всегда побеждает, а если будешь много и усердно работать, то всего добьешься… И Ваня наш жил по всем этим правилам и не умел ориентироваться на местности.
Я, кстати, жил примерно так же (кстати, образ Ваниной мамы срисован с моей бабушки). Но вот в чем штука: они-то жили в том времени, когда их установки реально работали. Школьник поступал в институт — и с этой минуты его жизнь была расписана вплоть до пенсии. Он знал, что после учебы его отправят работать по распределению, что сначала он будет младшим инженером, потом старшим, потом сможет пробиться в начальники, если все будет делать правильно… Но сейчас ситуация абсолютно иная. Когда ты устраиваешься на работу, то, скорее всего, не будешь сидеть на этом месте всю жизнь. Более того: во времена моей юности мы часто шутили, что первое высшее образование нужно только для того, чтобы понять, чем ты заниматься не хочешь. Поэтому, получив диплом, многие идут учиться куда-то еще — и лет до тридцати продолжается непрерывный поиск себя…
— Согласна с вами: мои родители и их друзья всю жизнь безвылазно просидели в родном НИИ, а их дети годам к 30-ти по несколько профессий сменили…
— Да, потому что концепции разные. Капиталистический строй предполагает постоянное движение, вызов, отмены, перестановки… У нас же очень долго считалось, что, если человек всю жизнь работает на одном месте, то он молодец. В США, например, все наоборот: если ты пожил в разных штатах, сменил несколько профессий, то это, наоборот, большой плюс. Потому что в постиндустриальном обществе важно быть подвижным и уметь ориентироваться на местности.
— Но ваш герой закончил школу с золотой медалью, получил красный диплом, был паинькой на работе… И вдруг, когда он оказывается в пионерском лагере, он отказывается включать режим ботаника, а начинает вести себя как хулиган со стажем. Почему?
— В этом и суть: он хочет «переиграть» детство и больше не быть ботаном. У него есть шанс побыть крутым парнем, каким он никогда не был.
А чтобы было понятней, давайте я объясню, как этот сюжет появился (улыбается). Когда я работал в школе, то возил своих учеников на олимпиаду. И вот сижу я у аудитории, выходит какой-то незнакомый преподаватель и кричит мне: «Что ты тут сидишь, все уже давно писать начали…». То есть он принял меня за школьника (я всегда молодо выглядел). И я подумал: «Как бы было забавно, если бы я реально написал олимпиаду за ученика, получил бы первое место, наша школа бы победила, мне дали премию и т.д.» А потом, когда стал выяснять у своих учеников, какие были задания, понял, что с половиной вопросов я бы, возможно, не справился. И дело не в том, что я с дипломом МГУ чего-то не знаю. А в том, что каждое новое поколение талантливее предыдущего. Плюс память у детей лучше. А если устроить соревнование между умным подростком и умным взрослым, то подросток, скорее всего победит.
Так вот, возвращаясь к Ване… Он едет в лагерь на расслабоне. Он, как и я, уверен, что сможет справиться с подростками одной левой. И вдруг он сталкивается с тем, что новое поколение креативнее и свежее — и что он на турнирной таблице всего лишь середнячок. Для него это шок.
— По поводу возврата в прошлое. Психологи говорят, что, когда человек сталкивается с кризисом среднего возраста, он интуитивно пытается отмотать свою жизнь назад до того момента, когда все было хорошо. Поэтому люди снова идут учиться (ведь во время студенчества у них все было отлично), заводят новые отношения и т.д. Ваш Ваня возвращается в свои 17 лет…
— Да, все верно. Герой как бы прошел уровень, но прошел его плохо. Поэтому ему нужно пройти его еще раз, чтобы получить бонус. Так что это его попытка отмотать жизнь назад и что-то подправить.
— Но тогда получается, что у современного подростка шансов состояться больше, чем у тридцатилетних…
— Я думаю, у подростков больше возможностей, потому что они более открыты, более мобильны и шире мыслят. А еще они уже с пеленок со смартфонами, а в смартфоне — вся информация мира. Когда я готовил диплом, то должен был записаться в библиотеку к определенному времени, найти книгу в бумажной картотеке, а давали мне ее только в читальном зале… То есть на поиск информации мне приходилось тратить уйму времени. Сегодняшние подростки ее находят за пару секунд. Так что это поколение, конечно, даст фору нашему.
Другое дело, что у каждого — свой путь. И тот опыт, который мы получили (пусть даже негативный) делает нас сильнее. Так что у нас тоже есть свои преимущества.
— А как вам кажется, начинать все сначала — это сложное испытание для психики?
— Преподаватель по психологии как-то говорил нам, что неприятные ситуации — как пузыри. Поэтому иногда надо откатиться назад, чтобы их лопнуть, иначе они продолжат расти и копить в себе гной. Так что путешествие назад — это полезная экскурсия. А насколько сложное… не знаю, у всех по-разному. Но мой герой возвращается в свои 17 лет, чтобы закрыть гештальт, а не для того, чтобы навсегда остаться подростком. Так что это не окончательное возвращение: это путешествие с обратным билетом.
— Александр, а почему на вожатых пионерские галстуки? Это ваша ностальгия по СССР?
— У меня нет ностальгии по СССР, потому что я в те годы не жил. Зато у нас есть ностальгия по нулевым! То есть по тому времени, когда мы сами в такие лагеря ездили. Поэтому в кадре много отсылок к мемам, анимэ, настолки, сериал «Школа», саундтрек с заглавной песней Муджуса….
А что касается костюмов, то тут мы ориентировались на форму скаутов (привет режиссеру Уэсу Андерсону и его «Королевству полной луны»). И я бы не хотел, чтобы они воспринимались, как пионерские: они у нас даже повязаны по-другому…
— Но в кадре горн, бюст Владимира Ильича…
— Так в том и прикол, что наша Лера хочет сделать модную крутую школу, но, в какой лагерь ни приезжай, везде стоит гипсовый Владимир Ильич. Плюс комнаты на пять человек, желтые стены, дисковый телефон… От этой реальности сложно убежать! И это перекликается с линией главной героини, которая пытается сделать все по-новому, но постоянно наталкивается на то, что люди вокруг продолжают вести себя по старинке: пытаются заработать на ее идее, попилить бюджет и т.д. Тем не менее, она продолжает свои попытки вынырнуть из этой номенклатурной реальности, и мне, если честно, это очень симпатично. А уж главному герою — тем более.
Вера Аленушкина
Фото: кадр из фильма
«Молодой человек» в прокате с 9 июня
2024 Все права защищены
