Интерес стримингов к такого рода шоу понятен: с их помощью продюсеры пытаются заинтересовать совсем молодую аудиторию, которая пока на спешит подписываться на онлайн-платформы, предпочитаю «дружбу» с «пиратами», а также ролики на YouTube и TikTok. Но что нужно для того, чтобы действительно «зацепить» тех, кому сегодня лет 15-14? Говорим об этом с Анной Зайцевой — режиссером одного из таких проектов.
«Сама дура» — это история двух сестер-подростков, постоянно воюющих между собой, но, тем не менее, очень сильно друг к другу привязанных. Конфликт осложняется тем, что у одной из девчонок проблемы со зрением, из-за которых она постоянно попадает в неоднозначные ситуации.
— Аня, чтобы стать режиссером, вы поехали учиться в Чехию. Но почему именно туда? Почему не ВГИК, не ВКСР или какие-то американские киноакадемии?
— Да просто потому, что FAMU — одна из самых крутых киношкол: если говорить про рейтинг, то лет десять назад она была на пятом месте в мире. Но мне было важно не это, а то, как FAMU готовит к профессии. Когда я училась в магистратуре, нас на курсе было всего четверо: по два студента на каждого мастера. То есть у моего преподавателя была только я и еще один парень из Мексики. И это максимально индивидуальный подход. В других киношколах такого нет: ни в Москве, ни в Нью-Йорке. Это не та ситуация, когда ты сам по себе что-то творишь, а твой мастер появляется на курсе раз в полтора месяца, чтобы откомментировать работы тридцати студентов.
— Хорошо, а если мы берем вечное противостояние американского и европейского кино, то вы на какой стороне?
— Ой, тут однозначно нельзя сказать. Хотя бы потому, что сегодня в Голливуде работает очень много людей со всего мира, в том числе европейцев. А значит, возникает вопрос: «Что именно мы считаем американским кино?»
С другой стороны, когда я училась в FAMU, к нам по обмену приезжали студенты из американских киношкол. И у нас проводились совместные показы. И знаете, смотреть их фильмы было не очень-то интересно. Потому что, как правило, основной упор в них делался на ремесло, а каких-либо оригинальных идей за этим ремеслом не было. Тут, конечно, можно предположить, что у американцев такой подход к обучению: пока студент молод и неопытен, сказать ему особо нечего, поэтому он должен снимать исключительно по клише, а не пытаться состряпать что-то свое. И в этом основное отличие между ними и нами: работы европейских студентов (я в основном про FAMU сейчас говорю) могут быть довольно наивными, но в них всегда можно разглядеть или идею какую-то прикольную, или решение нестандартное. И мне такой подход, естественно, ближе.
— Тогда давайте про ваш сериал поговорим. Как я понимаю, вначале вы сняли короткометражку, ставшую интернет-хитом. Но как она появилась? И как у вас сформировалась идея сделать одну из героинь незрячей?
— Я в киношколе сняла несколько коротких метров, которые хорошо принимались на международных фестивалях и получили несколько крупных призов. Но все они были сделаны на чешском или на английском, поэтому в России обо мне никто и не слышал. Тогда я стала искать тему для русской короткометражки и очень долго ничего не могла придумать. Однако в киношколе нас учили так: если у тебя нет какого-то определенного сюжета, просто начни набрасывать на бумаге как можно больше разных персонажей…
— И они уж сами между собой разберутся…
— Да! Среди этих персонажей ты ищешь тех, которые могли бы «работать» в паре: то есть тех, между которыми выстраивается конфликт. И вот я как раз этим и занимаюсь, а по телевизору идет «Голос. Дети», где одна из конкурсанток незрячая. И она сразу же меня зацепила. А потом я увидела, как родители вокруг нее скачут, как реагируют судьи, узнав, что она не видит (один из них даже упал на колени и начал просить прощения, что не проголосовал за нее — в общем, какой-то абсурд и трэш). И глядя на все это, я стала фантазировать дальше: я придумала ей характер, постаралась представить, в каком мире она живет и откуда знает, что она действительно попала на «Голос», а не стала участницей какого-то розыгрыша.
— А у вас не было опасений, что такой проект может кого-то обидеть? Ведь в центр сюжета вы ставите девочку с ограниченными возможностями, которая ведет себя как заправская хулиганка?
— Знаете, прелесть короткометражных фильмов в том, что ты абсолютно свободен и никому ничего не должен. Цензуры здесь нет. Ну, не понравится кому-то твое кино — и что с того? Поэтому ни опасений, ни сомнений у меня не было. К тому же, когда фильм стали показывать на тематических фестивалях, выяснилось, что люди с ограниченными возможностями принимают его на ура. Более того: меня благодарили как раз за то, что я показываю человека с ограниченными возможностями не ущербным, а настоящим, живым; я не жалею его и не ставлю на полку каких-то особых людей. Наоборот, я говорю о том, что он может вести себя, как мы с вами: любить, ненавидеть… и раскаиваться, если сделал какую-то пакость. И жюри тоже это оценило: на фестивале в Канне (International Festival Entr’2 Marches, куда попадают проекты о людях с ограниченными возможностями — прим. редакции) «Сама дура» взяла Гран-при. Так что, когда мы начали работать над сериалом, мы уже точно знали, что у нас все корректно и никаких претензий к нам быть не может.
— Как бы то ни было, если сравнивать сериал и фильм, то в сериале многие острые углы сглажены. Или мне показалось?
— Тут дело вот в чем. В коротком метре я доводила ситуацию до предела: ситуации были максимально жесткими, эмоции зашкаливали, герои оказывались как бы между жизнью и смертью. И это круто, но в формате 18-ти серий сохранить такой событийный накал попросту невозможно. (Не могут же наши герои 18 раз доводить себя до полусмерти!). Поэтому поневоле пришлось сбавлять обороты.
— Аня, проектов о подростках на наших онлайн-платформах становится все больше и больше. Мне кажется, или стриминговые сервисы начали войну за совсем молодую аудиторию?
— Хорошо, если бы так! Но, по моим ощущениям, детей на платформах до сих пор очень мало. Они, в основном, сидят на YouTube — и мы на примере нашего проекта это очень хорошо видим. Там у нас огромное количество просмотров — несколько миллионов! И комментариев тьма. Причем, судя по языку, которым эти комментарии написаны, «Саму дуру» смотрят даже младшие школьники — лет, примерно, с восьми.
— Чем же вы их так зацепили, как вам кажется?
— Думаю, дело в том, что мы не стремимся быть up-to-date. Мы не хватаемся за темы, которые сейчас в тренде, и не высасываем из них нечто провокационное. Мы берем проблемы простые и вечные: они были когда-то у нас самих, а теперь с ними сталкиваются современные подростки. Ведь базовые вещи практически не меняются.
Кстати, лично мне кое-какие подростковые переживания близки до сих пор: я их хорошо помню и продолжаю прорабатывать вместе с психологом. Так что давайте считать, что мне тоже пятнадцать (улыбается). Да и наш главный автор, Женя Богомякова, через эти трудности проходила (и это важно, потому что сценарий сериала писала уже не я, а несколько сценаристов под ее руководством). То есть, мы рассказывает о том, что волнует нас самих — и это дает нам возможность говорить с подростками эмоционально и просто. Иначе мы бы такой проект и не сделали никогда.
А еще у нас нет никакой менторской позиции или назидания от взрослого юному. Мы просто на одной волне вместе с ними. Поэтому некоторые дети до сих пор думают, что сериал снимали их ровесники.
— Да ладно!
— Это сразу же после короткого метра началось. Уже тогда кто-то из подростков решил, что Крис сняла фильм про саму себя (улыбается). А сейчас зрители заходят ко мне в Instagram, видят фото моей дочки и пишут удивленные комментарии: «Крис, у тебя уже есть ребенок!». То есть они абсолютно уверены, что Крис — это я.
— Тогда давайте поспорим. Есть мнение, что если показывать в кадре идеально причесанных детишек, которые читают наизусть «Евгения Онегина» и переводят бабушек через дорогу, то юные зрители рано или поздно захотят стать такими же. А если снимать проекты про «хулиганов», которые сбегают с уроков, дерутся и своевольничают, то это «прямой путь к деградации подрастающего поколения»…
— Ерунда какая! У наших героинь масса отрицательных качеств: они увлеченно хулиганят, дерутся, ссорятся, устраивают друг другу какие-то пакости… Но, во-первых, такое «раздолбайство» дает возможность нашим зрителям отождествлять себя с персонажами, которых они видят на экране. А, во-вторых, мы не учим плохому! Наоборот. Через конфликт между сестрами мы рассказываем историю их любви! Более того: мы показываем людей такими, какие они есть — и ненавязчиво (без всякого назидания!) объясняем, что из-за своих поступков можно попасть в какие-то нехорошие ситуации. Так что у нас в каждой серии своя мораль. А вот если бы все герои с самого начала были идеальными (и весь фильм оставались такими же), то никакой морали бы не было. Да и кино такое никто не будет смотреть: оно никого не зацепит.
— Аня, и еще вопрос напоследок. В одном из ваших последних фильмов вы сами сыграли главную роль. Это случайность или…?
— Ох, это долгая история… Я же родилась в актерской семье, провела все детство в театре, играла на сцене… Но в девяностые мы переехали с Камчатки в Москву — и я долго наблюдала, как нищенствовали мои родители в этот период. Поэтому решила, что никогда не пойду той же дорогой. И актерство стало для меня чем-то вроде табу. Но, когда я училась в Чехии, пришлось делать режиссерско-актерские этюды. И оказалось, что с возрастом я мощно расшатала свою психофизику и потребность играть сформировалась во мне как-то сама собой. В итоге, я не смогла устоять и пару лет назад сняла фильм «Женщина», чтобы проверить, насколько мое желание адекватно. Сама написала под себя материал, сама сыграла. И если честно, мне ужасно понравилось.
— Будете и дальше актерствовать?
— Надеюсь, но жизнь же тоже какое-то мнение свое имеет (смеется). Не могу же я постоянно сама себя снимать… Тем более, что режиссера во мне тоже пока никто не отменял.
— Да, но есть режиссеры, которые себя снимают: Никита Михалков, Рената Литвинова…
— У меня просто куча разных идей — и в этих проектах не всегда можно будет найти подходящие для меня роли. Но быть одновременно актером и режиссером — это невероятно интересно. Хотя и сложно. Так что посмотрим, что будет дальше.
Вера Алёнушкина
Фото из личного архива Анны Зайцевой, публикуется с ее разрешения
2024 Все права защищены
