Итак, в короткий список «Нацбеста» (6 книг) вошли три книги из длинного списка Яснополянской премии (43 книги). Речь идет о произведениях Александра Етоева «Я буду всегда с тобой», Евгении Некрасовой «Калечина-Малечина» и Андрея Рубанова «Финист Ясный Сокол». Последняя уже стала победителем «Нацбеста»-2019. А в 2017-м Рубанов получал премию «Ясная Поляна» за книгу «Патриот».
На объявлении длинного списка председатель жюри «Ясной Поляны» советник президента РФ по культуре и искусству Владимир Толстой рассказал о непростом решении жюри включать в список авторов, уже премированных «Ясной Поляной», но, конечно, за другое произведение. Это и стало причиной появления в длинном списке «Финиста – Ясного Сокола» и романа «Дети мои» экс-победительницы «Ясной Поляны» Гузели Яхиной.
Литературный критик Сергей Морозов уверен: подобные случаи – следствие того, что ситуация в современной российской литературе дошла до абсурда.
– На регулярной основе книги современных авторов издаются в 3-4 издательствах. Выбирать особенно не из чего. Поэтому в большинстве своем книги кочуют из списка одной премии в список другой. Одни и те же имена, одни и те же названия. При этом особо яркого в прозе уже традиционно мало. Жюри всегда стоит перед тяжелым выбором, как из массива вполне ординарных книг выудить нечто достойное внимания. Как мне кажется, прошлогодний суперкороткий (в него вошло всего 3 книги – ред.) список «Ясной Поляны» в этом плане вполне показателен, – рассказал он «Культуромании».
Однако член жюри премии «Ясная Поляна», писатель и литературовед Павел Басинский считает, что настоящих писателей и не должно быть много.
– А сколько их должно быть? Не сто, не двести. Должно быть десятка два, этого вполне достаточно. И каждый год еще прибавляются 1-2 новых имени. На самом деле мало не только гениальных и талантливых писателей. Мало просто качественных крепких профессионалов. Большинство – любители. Литература кажется очень легким искусством. Все умеют писать, все умеют составлять слова, все умеют читать. На скрипке же нужно учиться играть, рисовать нужно учиться, лепить нужно учиться. А писать все «умеют». Настоящих писателей немного, поэтому ничего удивительного, что они «кочуют» из одного премиального списка в другой, – делится он с «Культуроманией». – Знаете, у меня была иллюзия одно время, что есть какая-то другая литература, которая не попадает в эти списки. Поскольку я сам по представлению своему провинциал, то считал, что провинциалов обижают, а где-то там в регионах сидят несчастные гении. Ну, один раз я был председателем жюри премии, не буду ее называть, куда мы принципиально не брали ни москвичей, ни питерцев. И когда я прочитал присланные тексты, то не открыл там ни одного ни Толстого, ни Достоевского.
Главная тенденция отечественной прозы – отсутствие тенденции
По словам Морозова, одна из функций литературных премий – фиксировать определенные тенденции в развитии литературы.
– Хотя мысль, как по мне, довольно странная, потому что это скорее занятие для критиков и тех, кто следит за литературным процессом. Тем не менее, да, премиальный процесс дает некую пищу для размышлений, – говорит эксперт.
Основная же проблема современной российской литературы, по его мнению, заключается в том, что не хватает настоящих талантов, искренних глубоких книг:
– Это литература с премиями, но без массового читателя. Сколько было разговоров об отсутствии в современной прозе актуальной, современной проблематики. А воз и ныне там, ничего не меняется. И уже всем стало скучно ждать и говорить.
В книгах отечественных авторов Сергея Морозова больше всего поражает, что они «существуют в безвоздушном вакууме, абсолютно без корней, без традиции, поэтому их и не читают».
В то же время Басинский констатирует, что никакой единой тенденции в современной русской прозе, литературе не прослеживается.
– На мой взгляд, нет никакой тенденции. Да и что означает это понятие? Например, в XIX веке были очень важные идеологические тренды: народ, освобождение народа – этим «болели». В XX веке – построение коммунизма, или наоборот – борьба с большевизмом. А сейчас никаких трендов нет, кроме невнятных – либерализм, патриотизм, которые каждый трактует по–своему. И поэтому все тренды писатель создает сам. Они складываются скорее из издательской стратегии, а у издательства, естественно, коммерческий интерес – тоже по–своему понимаемый, и не всегда правильно, – делится наблюдениями писатель. – Тем не менее, жанровые тренды есть. Это рост интереса к нон-фикшн. Интерес к семейным сагам. Интерес к травелогам. Или, допустим, экранизация произведения – она, естественно, способствует интересу читателей. Вот такие вещи работают. А другие, мне кажется, нет.
Сергей Морозов предполагает, что все больше будет наблюдаться отход от реалистических канонов.
– Думаю, мы находимся в состоянии переходного периода. Реалистический поворот, который нам обещали два десятилетия назад, не состоялся. Так называемый «новый реализм» не смог закрепиться на лидирующих позициях. Это, кстати, снимет все претензии по поводу игнорирования современности. У реализма есть такая задача – писать про здесь и сейчас. Остальным необязательно. Можно разглядывать собственный пупок и громоздить вокруг него целые миры, – говорит критик.
«Каждый читает свою книжку, а говорить не о чем»
Таким образом, еще одна проблема, которую видят эксперты – это атомизация литературы. Преодолеть ее можно только с помощью больших идей – именно они заставляют большое количество людей читать книги и их обсуждать.
– А не так, как мы сегодня – каждый читает свою книжку, а говорить не о чем. Нет предмета для разговора ни у кого. Обсуждение ведется на уровне: «о, как это здорово написано». А другой говорит: «да это вообще невозможно читать». Вот и все, вот и весь спор, – размышляет Павел Басинский. – Еще одна болевая точка – отсутствие институтов критики, экспертной критики. Последней у нас не было никогда в том виде, в каком она существует в Европе, где критик – это фигура уважаемая. Сегодня критика – это жюри премий. По сути, именно они производят экспертизу литературного процесса. В России же критика всегда была чем-то другим. Она была идеологическая, социальная, политическая, партийная, антипартийная, диссидентская. Когда советский строй рухнул, он похоронил под собой и эти институции.
Причем говорить об отрыве современных авторов от абстрактных «корней», по его мнению, неверно.
– Что касается мнения о том, что литература современная оторвана от корней, то я не понимаю о чем идет речь. Корней XIX века? Корней русского модерна? От экспериментаторской прозы 20-х годов? От соцреализма? Что понимать под корнями? Другое дело, что литература наша стала более агрессивной, более аморальной, менее душевной, не рассчитанной на слезу. Это правда. И она перестала врачевать, – соглашается Басинский.
Не хватает вектора
Впрочем, есть и другой взгляд на происходящие процессы. Согласно ему, все разговоры о смерти литературы, о том, что современный роман влачит жалкое существование, ничтожны, и большие идеи уже есть, пусть они пока и недостаточно «раскручены».
– Литература сейчас – бушующая стихия, в ее многообразии можно утонуть, отсюда и защитная реакция в форме ее отрицания. Но, конечно, чтобы она была более полнокровной, ей нужно задать вектор. Например, преодоление отчужденности и разобщенности российских территорий, собирание культурного пространства. Дорога на океан или вперед, в Россию – чем не лозунг нашего сегодня, в том числе и литературного? – говорит «Культуромании» литературный критик Андрей Рудалев.
В качестве примера он приводит прошедший в середине мая во Владивостоке второй фестиваль тихоокеанской литературы «ЛиТР-2019»:
– Был мощнейший литературный десант из центральной России, делегации из ряда Тихоокеанских стран (Китая, Южной Кореи, Вьетнама, Японии), местные авторы – все это сделало мероприятие полноводным и знаковым. Здесь же произошел слом географических стереотипов: центр – это там, где ведется большая работа, культурная, литературная, любая работа на созидание. Через это преодолевается пустота и сшиваются пространства.
Литературный критик напоминает, что география – крайне знаковое понятие для русской цивилизации.
– По мне, так та самая русская идея представлена в морском музее на Соловках, где есть карта освоение земель Сибири и Дальнего Востока: через Русский Север закидывались удочки и притягивались новые куски суши, становящиеся единым телом. Недаром на фестивале состоялась презентация совместной книги Василия Авченко и Андрея Рубанова «Штормовое предупреждение» с подзаголовком «Роман больших расстояний» – тоже своеобразный единительный акт русского Запада и Востока, – говорит Рудалев.
По его словам, надо помнить, что русская цивилизация никогда не была самозамкнутой, никогда не находилась в своей норе или условном «домике», она всегда несла свое особое послание миру.
– Об этом тоже вспомнили на литературном фестивале во Владивостоке. Профессор из Южной Кореи сказал, что в свое время знакомство с русской литературой его полностью изменило. Также он отметил, что ее главное отличие в глубинном внимании к человеку. То есть смысл русского культурного действа в мировом хоре голосов не в экспансии, не в попытке заглушить другие, но в открытии миру чего-то очень важного о жизни и человеке, глубинном – особый световой вектор на преображение. Профессор также посетовал, что в свое время русский язык и литература, особенно XX века, была в Южной Корее под запретом. Сейчас они тоже чувствуют себя первооткрывателями огромного мира. Этот интерес выражается, что южнокорейские компании, например, поддерживают российские литпремии, такие как «Ясная Поляна».
Елена Сердечнова
2024 Все права защищены
