Сергей Мокрицкий, режиссер фильма «Черновик»: «Я всегда снимал только об одном

Сергей Мокрицкий, режиссер фильма «Черновик»: «Я всегда снимал только об одном – о любви»

<h2>В прокат выходит новый отечественный блокбастер, который фанаты Сергея Лукьяненко ждали более десяти лет – «Черновик» Сергея Мокрицкого.</h2> Есть книги, которые почти не поддаются экранизации – романы Сергея Лукьяненко как раз из таких. Тем не менее, четырнадцать лет назад Тимур Бекмамбетов совершил невозможное – и о «Ночном дозоре» услышали даже те, кто никогда и не догадывался о существовании жанра фэнтези. С тех пор миры, придуманные Лукьяненко, его герои и его философия лишили кинопродюсеров спокойного сна. Тем не менее, повторить «кульбит» долго не удавалось. Однако уже на этой неделе на экранах появится «Черновик» Сергея Мокрицкого – фильм о дизайнере компьютерных игр, у которого вдруг обнаружилась странная способность – открывать и конструировать иные миры. – Сергей Евгеньевич, с каким настроением Вы идете сегодня на премьеру «Черновика»? Волнуетесь? Конечно. И думаю, что волнение в данном случае вполне естественно. Потому что именно сегодня фильм будет рожден: сегодня его увидят. А это самый важный момент для любой картины… – То есть, пока нет зрителя, фильма не существует? Да, без зрителей фильма нет, тем более фильма зрительского, то есть изначально ориентированного на широкую аудиторию. Поэтому, конечно, хочется, чтобы роды прошли успешно. – А «Черновик» – кино именно зрительское? Да, разумеется. – Кстати, в Вашей фильмографии очень разные проекты. Что Вам ближе: заниматься мейнстримом, или Вас всё-таки больше притягивают картины с элементами авторского кино? А он всегда присутствует, этот элемент. Другое дело, что когда снимаешь зрительское кино, меняется стилистика повествования. Хотя все фильмы у меня об одном и том же – о любви. И не важно: авторские ли это попытки высказаться или так называемый мейнстрим. – И всё-таки, почему вдруг фэнтези? Как так получилось, что Вы взялись именно за этот жанр? Знаете, несколько десятилетий назад снимать фэнтези было сложно. Это было дорого, технические средства стоили огромных денег, не было специалистов и так далее. А сейчас это стало возможным, доступным. И вот вам первая причина, почему я взялся за это дело. Причина вторая: книги Лукьяненко – это, в общем-то, не совсем фэнтези. Он пишет о человеке, о его внутреннем мире. И если вы всмотритесь в те миры, которые есть у нас в фильме, то заметите, что все они – проекции внутреннего во внешнее. Кстати, именно в этом и заключается работа таможенника. Чем глубже ты сам, чем богаче твой внутренний мир, тем интереснее миры, которые ты открываешь. Кирилл – не тот таможенник, который просто хлопает дверью туда-сюда, пропуская посетителей. Он создатель, творец миров. И в самом начале мы даже говорим об этом напрямую. Когда весь офис празднует запуск игры, которую он придумал, его так и называют: «Ты архитектор, творец миров». И это интригует. Потому что мы творим мир тоже. Мы все. – Любой человек? Любой. Каждый человек делает себя сам, сам друзей себе выбирает, сам выбирает мужа или жену, так или иначе воспитывает ребенка, ориентируя его в жизнь – и таким образом творит мир вокруг себя. То есть, по сути, используя терминологию Лукьяненко, мы все работаем функционалами. – Но ведь Кирилл открывает и не самые привлекательные миры. Например, мир тоталитарного государства, где любой homo sapiens превращается в бессловесную скотину. На самом деле, это всего лишь фон. Кирилл открывает этот мир, потому что в нем оказалась его любовь. – Но, как мне показалось, кроме темы любви, в «Черновике» еще очень важна тема взаимоотношений между человеком и государством, между власть имущими и подчиненными. Взять хоть тот же «тоталитарный» мир, или поводок, который контролирует передвижение Кирилла. Я думаю, что поводок – это всего лишь попытка как-то компенсировать те блага, которые выпадают на долю функционала. Потому что если ты не будешь стареть, не будешь болеть, если ты практически неуязвим, то твои возможности нужно всё-таки как-то сузить. Например, привязав функционала к какому-то определенному месту. Так что это не контроль власти – это правило игры. Вы же не называете диктатом правило, запрещающее футболистам бить по мячу руками? – То есть, никакой политической составляющей в фильме нет? Если бы я снимал именно об этом, фильм был бы прямолинейным. Но моя задача как режиссера – создание художественного образа. А то, о чем говорите Вы – это символы, это плакатная форма. Что было бы, борись Пушкин плакатным языком против царизма? «Евгений Онегин» глубже… – Тем не менее, у вас получился мощный образ тоталитарного государства, образ «ГУЛАГа». И мне этот мир показался более интересным, чем, например, Кимгим… Ну, у всех свои вкусы (смеется). Мне важно то, что герой там ищет свою любовь. Ведь именно туда забросила его любимую Анечку злая Рената. – А Рената злая? Рената делает свое дело. – Кстати, Северия Янушаускайте – одна из моих любимых актрис, как работалось с ней? Потрясающе. Вообще, актеры – это моя страсть. Ведь все свои мысли и чувства я могу передать зрителю только через них. А еще я никак не могу понять, как и на каком топливе они работают. Обожаю наблюдать за ними, это невероятно интересно. И я рад, что новые актеры, с которыми я работал в первый раз, идеально вписались в тот ансамбль, с которым я прошел не одну картину. Я говорю про Юлю Пересильд, Евгения Цыганова, Никиту Тарасова… – Это любимцы Ваши, как я понимаю? Это мои любимцы, да. И когда я только писал сценарий, я уже понимал, кто какую роль будет играть. А вот с поисками актеров на главные роли были проблемы. Пришлось помучиться. Ведь сюжет у нас необычный, поэтому и актеров хотелось необычных найти. И в то же время очень органичных. В итоге у нас сложилась пара: Никита Волков и Ольга Боровская. Очень надеюсь, что зритель их примет. – А многое пришлось изменить, адаптируя книгу для экрана? Я подозреваю, что многое, но… Ну, во-первых, было необходимо огромный роман свести к ста страницам сценария. Поэтому поневоле пришлось где-то сгущать краски, а какие-то линии убирать. И да, я понимал, что это не вызовет особого энтузиазма у поклонников «Черновика». Но всё-таки, я думаю, они примут мой замысел. Без правок такого рода никакая экранизация невозможно. Это непременное условие. Самое главное, что автор Сергей Лукьяненко это понимает. – Он пошел на это? Да. Он приезжал к нам на площадку и даже снимался в эпизоде. Помните сцену в метро, где герою становится плохо? Так вот: мы с Сергеем вдвоем вытаскивали нашего героя на поверхность. Кстати, вижу в этом что-то символическое. (Смеется). Мы как бы тащим Кирилла поближе к зрителю. – Сергей Евгеньевич, есть две точки зрения на работу с литературным материалом в кино. Кто-то считает, что первоисточник – это нечто вроде Библии и следовать ему надо беспрекословно, кто-то уверен, что книга – это лишь поле для фантазии режиссера … А Вы как думаете? Нужно по максимуму сохранить то, что есть в книге, но не становится ее рабом. Потому что язык кино и язык литературы – это разные вещи. Любая твердолобость нехороша. Но чем лучше книга, тем больше материала останется для кино. Кстати, для меня «Черновик» – часть процесса, который сейчас происходит в нашем кинематографе. – А поподробнее, если можно… Понимаете, я очень рад, что русский зритель искренне полюбил наше кино. С этим связан успех и «Движения вверх», и «Я худею», и «Льда». И мне бы очень хотелось поучаствовать в этой тенденции, продолжить цепочку этих фильмов. Кстати, у нас кино гораздо более самобытное, более русское. Взять хоть матрешек. В романе Лукьяненко их нет: там есть спруты. Но спрут – существо чужое, поэтому мы его заменили. Да и вообще мы старались работать без оглядки на какие-то штампы, на приемы, которые существуют, например, в американской киноиндустрии. Конечно, раньше наши кинематографисты старались кому-то подражать. Но сейчас мы уже окрепли, накачали мышцы – самое время делать что-то свое. – Сергей Евгеньевич, тогда небольшой провокационный вопрос. «Черновик» выходит в прокат в один день с «Ханом Соло» – это, как Вы понимаете, спин-офф «Звездных войн»… И прекрасно! – Прекрасно?! Почему? Потому что у нас теперь есть возможность убедиться, действительно ли востребовано наше кино или нет. Что интереснее нашему зрителю: фильм по книге или фильм по комиксам. Да, это будет очень жесткая схватка, но мне кажется, что наша картина глубже. В ней есть проблемы: нравственные, гуманитарные, человеческие. Вот и проверим, нужно ли это. – Кстати, а «Чистовик» будет? Ну, честно говоря, я бы хотел, хотя планов продюсеров я не знаю. Я же привык уже к своим героям, и мне самому было бы очень любопытно понаблюдать, что с ними будет дальше. Найдет ли наш Кирилл свою Аню или всё-таки ее потеряет. Но все, что требовалось от меня – я сделал. И теперь всё зависит от зрителя: появится в кинотеатрах «Чистовик» или нет. Фильм «Черновик» в прокате с 25 мая. Вера Алёнушкина

Кино-театр

В прокат выходит новый отечественный блокбастер, который фанаты Сергея Лукьяненко ждали более десяти лет – «Черновик» Сергея Мокрицкого.

Кино-театр

Музеи и выставки

Коллекционирование/Арт-рынок