Ребус для посвященных: новая выставка в Пушкинском музее

<h2>Пожалуй, самая остроумная, необычная и дерзкая выставка этого года в ГМИИ им. Пушкина – «Передвижники и импрессионисты. На пути в XX век». Это попытка в живом диалоге представить две величайших художественных школы конца 19 - начала 20 века. Символично, что два течения на сломе эпох, представленные в главном здании музея на Волхонке лучшими образцами из собраний многих отечественных и французских музеев, соединят и два года – уходящий и будущий. </h2> Открывшись к «Декабрьским вечерам Святослава Рихтера», которые тоже построены на русско-французском, только музыкальном диалоге, выставка продлится до середины февраля. Выставка – пример блестящего сотрудничества ГМИИ им. А.С. Пушкина и Третьяковской галереи. Около 80 работ в основном выставочном пространстве музея смотрятся на одном дыхании. Три зала – три условные темы: мир и общение людей между собой, мир города и деревни, портреты. Нам предлагают сопоставить шедевры Эдуарда Мане, Ильи Репина и Владимира Маковского, Альфреда Сислея и Алексея Саврасова, Валентина Серова и Пабло Пикассо, Николая Ярошенко и Пьера Огюста Ренуара, Михаила Врубеля и Анри де Тулуз-Лотрека. Как постимпрессионисты присутствует Винсен Ван Гог, Николя Пуссен и Поль Гоген, а также скульптура Поля Огюста Родена. - Выставка рассчитана на творческую работу зрителя, - президент ГМИИ им. А.С. Пушкина Ирина Антонова очень вдохновлена этим проектом, автором которого она сама выступила. - Внутреннее содержание работ дает для этого основу. В Белом зале, где естественный свет чудесно падает из прозрачного купола музея, больше всего, пожалуй, поражает сочетание внушительных размеров полотна Николая Ге «Совесть» с отражением совсем иной вселенной – «Великого Будды» Гогена. У Ге – Иуда, стоящий согбенный на дороге в холодном свете Луны. Вдали - уходящий в даль от него, в теплом свете факелов – Спаситель. Его уводят стражники. У Гогена – тоже иносказание. Его «Будда» это две обнаженные, кажущиеся беззаботными таитянки у подножия едва различимой статуи. Они освещены ярким солнечным светом, и гамма полотна перекликается с тем, уходящим светом вокруг Спасителя. Но тут множество смыслов и множество контекстов. Иуду можно воспринимать и как символического предвестника кровавой русской революции, которая неизбежно угадывается за полотнами многих передвижников. Как и религиозная философия и тягостные раздумья о судьбе страны. Ключевым в этой-выставке ребусе, выставке-интеллектуальном приключении оказывается уточнение после точки в названии. Собственно, именно в этом и состояла сверх-идея – показать те кипучие процессы в головах художников «на пути в ХХ век», которые привели к потрясениям последующих после них десятилетий. По словам Ирины Антоновой, для искусства это был один из тех величайших сломов, что были при переходе от античности к средневековью или от средневековья к новому времени. Принцип диалогов, сравнений, подобий, а иногда – противопоставлений – так описывает идею выставки ее автор. Два важнейших художественных явления конца 19 века в таком диалоге производят невероятный эффект. Философская погруженность в реальность русских художников, отказ от идеализации мира, крестьяне с их тяготами, но и красотой, правда жизни, как они ее видели. И столь резкий, на первый взгляд, контраст – парижская жизнь, кафе, завтраки на траве, джентльмены и дамы…Но насколько же невероятными оказываются открытия! Говорят, что одна и та же картина в новом пространстве начинает открываться совершенно по-новому. А теперь представьте, что у этой картины появился «собеседник». Он жил в то же время и дышал тем же воздухом перемен, надвигавшихся на Европу. Революционные движения, техническая революция. И те и другие по-своему противопоставляли свои идеи буржуазной реальности. И те и другие показывали человека во всей полноте его мыслей и чувств, как и жизнь вообще. Передвижники бывали в Париже, восхищались импрессионистами. А вот те не знали о передвижниках совсем ничего. О них и сейчас знают на Западе не так уж много. Тем интереснее проект Пушкинского. - Как-то раз я спросила директора Лувра, каких русских художников он знает. И он смог назвать лишь Репина и Верещагина, - приводит пример Ирина Антонова. – А сейчас русское искусство стремительно врывается на Запад. Мы должны понять, кто мы в мировом художественном процессе. Поэтому нужно ставить работы рядом и смотреть, как мы обогатили мировую культуру. Это вопрос об истоках искусства, а не о том, кто лучше. Вся выставка от «Проводов покойника» Перова до «Девушки в черном» Ренуара – один сквозной квест, который можно начинать с любой точки, а можно с самого начала. Осмысление путем сопоставления дает поразительный результат. Не удивительно, что детям, которые занимаются в Пушкинском музее, так понравилась эта выставка. - Одну девочку спросили, а какие работы она бы поставила рядом? И она ответила: ««Египетскую кошку» и «Портрет Льва Толстого» работы Ге. Они оба вдумчивые». И это самое главное – у каждого здесь возникают свои ассоциации. Это интеллектуальный ребус, который каждый должен решить для себя в силу своих способностей, уровня образования и воображения, – Говорит Ирина Антонова. Сочетания предельно далеки от стереотипных. Это вовсе не сопоставление в лоб. И здесь нельзя не отдать должного Ирине Александровне и всей кураторской группе. Вот блестящее соседство – «Дети» Валентина Серова из собрания Русского музея и «Семья комедианта» Пикассо. Два пути, две палитры. И тут нельзя не думать о скитаниях вот этих самых детей, смотрящих на морскую гладь, пока беззаботных. Что им выпадет? Какие дороги? И рядом – розовый свет и спокойствие сознательно выбранного пути – совсем иная дорога. Репин был одним из первых русских художников, высоко оценивших импрессионистов. А вот Перов или Мясоедов поначалу с трудом воспринимали эту «мазню», которая вращалась вокруг баров и ресторанов. Ведь они искали смыслов! Но постепенно они и сами погружаются в эту парижскую жизнью и привозят в Россию багаж новых впечатлений. Или вот «Балаган в окрестностях Парижа» Васнецова, Париж Коровина и Париж Писсаро. - Выставка разворачивает перед нами малые и большие проблемы, которые переосмысляли русские художники в своих работах, погружаясь в диалог с французским искусством. Это очень важно для осмысления художественного опыта обеих стран, их отталкивания друг от друга, – говорит зав. отделом живописи второй половины XIX – начала XX века Третьяковской галереи Татьяна Юденкова. Организаторам выставки удалось главное – смело выбрав картины в результате размышлений и вдохновения, они тем самым словно получили благословение самих гениев, чьи работы мы имеем счастье видеть. - Эти образы и сочетания рождались иногда спонтанно, иногда долго вынашивались, мы много спорили в процессе. Иногда мы сами делали неожиданные открытия. Это не результат долгой научной работы, а размышление, – раскрывает секреты зав. отделом искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков ГМИИ им. А.С. Пушкина Ирина Никифорова. Так, юный Дега рассуждал в своем дневнике о том, как будет писать дым сигар, костра и паровоза или туман. И вот он путь – сквозь этот туман следующие поколения художников – экспрессионисты – озирались назад, не желая разрывать связующую нить времен. Поэтому Василий Кандинский копировал Поленова и Репина и преклонялся перед Мане. Невозможно оторваться от сопоставления портретов, типажей, выражений и манеры письма. Особенно прекрасны в своем контрасте и вместе с тем схожести вопреки условностям быта, обстановки, исторического контекста – женские портреты. Вынесенные в титул выставки «Сибирская красавица» Сурикова и «Портрет актрисы Жанны Самари» Ренуара – самые яркие, но не только они. Замечательная пара – «Девушки в черном» Ренуара и малоизвестная картина из собрания Калужского художественного музея – совершенно удивительная по выразительности «Курсистка» Николая Ярошенко. Черный креп отвлеченных воркующих девушек – дань моде и ода элегантности, черная юбка курсистки – лишь оттеняет белый воротник, символ решительности и целеустремленности не просто девушки, нет. Девушки, готовой бороться за свое право учиться. Но за этим пафосом есть нечто, что очень тонко подметил Глеб Успенский и что безоговорочно роднит курсистку с девушками в черном. А именно – «чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли… Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а „человеческой“ мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий». И вот в этой любви к человеку и находится та точка сближения импрессионистов и передвижников. И уже не важно – бар ли это или грязная деревенская дорога, обласканная кокотка или, скажем, богомолки-странницы (одноименная картина Репина). Как заметил хранитель Эрмитажа Александр Бабин, «рядом с Ренуаром «Курсистка» начинает искрить». Вот ради этих искр и стоит идти на выставку. Автор: Виктория Леблан

Музеи и выставки

Коллекционирование/Арт-рынок

Коллекционирование/Арт-рынок

Музеи и выставки