Парижский авангард с русским акцентом. Выставка в ГМИИ им. Пушкина

<h2>В ГМИИ им. А. С. Пушкина открылась выставка-интрига, выставка-роман, как ее называют создатели. Несколько залов в Галерее искусств стран Европы и Америки показывают бурную жизнь авангардного Парижа 1910-1920-х годов, сосредоточенную в значительной степени в апартаментах предприимчивой и талантливой русской баронессы Эттинген. «Парижские вечера» баронессы Эттинген. Руссо, Модильяни, Аполлинер, Сюрваж, Фера» - в названии собраны главные имена, составлявшие ближний круг Елены Миончинской и ее двоюродного брата Сергея Ястребцова, взявшего псевдоним Серж Фера. </h2> В основу этой затейливой, с интригой и большим изяществом сделанной выставки – тут все, от логики коллекции до оформления выдержано в безупречном ритме и стиле – лег архив самой баронессы Эттингер и Сержа Фера, бережно сохраненный семьей Руссо. И сегодня, когда в России переживают новый виток интереса к авангарду начала 20 века, выставка дает прекрасную пищу для изучения того периода. Но не только – это увлекательное путешествие, таящее в себе немало открытий, умело припрятанных авторами выставки и столь же талантливо преподанных зрителю. Кроме того, это приятное для нас очередное свидетельство влияния, оказанного русскими на европейскую культуру. На самом деле, это влияние было, безусловно, взаимопроникающим. И тем приятнее сознавать, что активный культурный обмен между Россией и Францией продолжается с такой взаимной симпатией и увлеченностью. Чета Руссо лично приехала в Москву представить свой архив, а французский куратор Сильви Бюиссон, чья книга о баронессе Эттинген была недавно признана лучшим произведением об искусстве этого года, сказала немало теплых слов в адрес российской стороны. Что касается русско-французских связей, то уже в ноябре на Волхонке откроется еще одна выставке в этом ключе – «Пикассо&Ольга Хохлова» о русской танцовщице, музе и жене великого мастера. И как мостик к этому событию – присутствие Пикассо на выставке о баронессе Эттинген. Оказывается, именно ей мы обязаны кириллическими буквами, появившимися на работах Пикассо. Она и Серж Фера давали ему уроки русского языка в том самом знаменитом салоне. Авангард 1910-1920-х – это конечно цвет. Оттого выставка производит впечатление праздника, карнавала, бурлеска. Анри «Таможенник» Руссо – один из главных ее персонажей – сразу настраивает на параллельность салонной реальности. Его огромная картина «Свадьба» встречала гостей баронессы на бульваре Распай. Она и Сергей Ястребцов были первооткрывателями таланта Руссо и под конец жизни художника, который умер в 1910 году – его меценатами. У Эттинген и Ястребцова-Фера было девять мощных работ мастера. Для сравнения, у главного коллекционера парижского авангарда Сергея Щукина их было восемь. И авторы выставки поместили «Свадьбу» в самом начале экспозиции, стремясь передать истинную атмосферу салона, в котором личные отношения хозяев и творческой элиты того времени становились фактом истории искусства. А лифт, на котором гости поднимались в роскошные апартаменты русских меценатов, становился для многих из них поистине лифтом социальным. - Елена Миончинская, в замужестве Эттинген приехала в Париж в 1902 году, – рассказывает куратор выставки, старший научный сотрудник отдела искусства стран Европы и Америки ХIХ-ХХ веков Алексей Петухов. - Это был настоящий плавильный котел искусства авангарда. Уже через каких-нибудь пять лет любой художник, ищущий нового, смелого, яркого на своей парижской карте непременно адрес баронессы Эттинген на бульваре Распай отмечал для себя как один из самых-самых важных. Благодаря своему темпераменту, магнетической личности баронесса очаровывала и манила, и ее творческие связи очень часто равнялись связям романтическим. На этом коктейле живописи, поэзии, музыки, дизайна, моды и любви и был создан салон баронессы Эттинген. Собственно, эти любовные, художественные и деловые – благодаря письмам, документам – связи мы и имеем возможность проследить. Барнесса Эттинген – Леопольд Сюрваж, Аполлинер – Мари Лорансон, Серж Фера - Ирен Лагю. А заодно – увидеть обнаруженный в архиве Руссо портрет юного Жана Кокто и узнать, каким интриганом он выступил однажды, заставив Сержа Фера отказаться от прав на декорации к его спектаклю в пользу его же возлюбленной Ирен Лагю. Именно ее руке и принадлежит портрет. Любовные треугольники в этом кругу имели порой первостепенное значение. Та же Лагю, отказавшая Пикассо, просившему ее руки, по некоторым предположениям, была возлюбленной самой баронессы, которая всю жизнь жила и работа со своим кузеном Сержем Фера. - По сути эта выставка - мировая премьера, – говорит директор ГМИИ им. А.С. Пушкина Марина Лошак. - На богатой карте Парижской школы мы показываем и рассказываем еще об одном месте - связанном с потрясающей женщиной, баронессой Эттинген и ее двоюродным братом Сержем Фера (Сергеем Ястребцовым). Это место было уникальным, потому что в нем сплелась энергия двух потрясающих людей. Они приехали в тот момент как меценаты. После Октябрьской революции этой возможности не было, но они продолжали заниматься искусством. Они окрыли как художника Анри Руссо, так и африканское искусство, которое оценили одними из первых и коллекционировали. В их салоне собирались главные экспериментаторы того времени – художники и поэты. Мы попытались представить жизнь Парижа того времени, где Гийом Аполлинер получил возможность редактировать созданный баронессой и Сержем Фера журнал «Парижские вечера» (Les soirées de Paris) - это площадка экспериментов того времени и в поэзии, и живописи. Количество событий, сконцентрированных с 1910-х по 1920-е годы внутри этой семьи, этого круга, было бесконечно многообразно. «Парижские вечера», подаренные Аполлинеру как утешение после разрыва с Мари Лорансон (ее автопортрет и портрет, писанный с нее Анри Руссо – очень забавная пара, добавляющая бурлеска в этот и без того не скучный мир) стал тем источником ценнейших сведений об искусстве, к которому вожделенно припадали коллекционеры. Так, знаменитый Сергей Щукин скупал едва ли не половину всего, о чем сообщал крошечным тысячным тиражом Аполлинер. К слову, первую обложку нарисовал Пикассо. - Это выставка - встреча между Москвой и Парижем, - говорит, в свою очередь Сильви Бюиссон. Меня спрашивают, почему в Париже не показывают произведения частного коллекционирования. И вот мы видим здесь пример такой выставки. Наследие баронессы мало известно. Мы начали с того, что издали ее литературные произведения, которые совсем не были изданы до сих пор. Квартира семьи Руссо – это настоящая пещера Али-Бабы, полная сокровищ, стеллажей, коробок с рукописями, письмами – там очень много великих имен. Кроме того, там масса рисунков, а они - душа художника. Эта выставка – встреча русской души и французского искусства. Души странной, порой экстравагантной – баронесса Эттинген с одной стороны была человеком очень щедрым и открытым, можно вспомнить ее вечера, ее салон, в котором она блистала своим гостеприимством, с другой – очень скрытным человеком. У нее было три псевдонима – как писательницы, художницы и поэтессы. Это встреча русского и французского искусства, которая показывает тот цвет и ту форму, которую они смогли совместно создать. Эта выставка читается как роман. Экспликации и цитаты поэтов прекрасно подобраны российскими коллегами. По словам Сильви Бюиссон, на Монпарнассе еще остаются квартиры с такими скрытыми архивами, о которых только предстоит узнать. Ну а для сотрудников ГМИИ им. А. С. Пушкина возможность соприкоснуться с таким архивом, которого не касалась рука российских специалистов – огромная удача. И несмотря на то, что несколько лет назад семья Руссо выставила на аукцион основное живописное наследие Сержа Фера, остаются десятки документов и писем, которые, по признанию владельца архива Албана Руссо, еще никто не смог прочесть. Жизнь баронессы Эттинген сама по себе – произведение искусства. И она сделала все, чтобы создать вокруг себя ареол тайны. По сути, мы знаем о баронессе Эттинген, урожденной Миончинской совсем не много. Среди эскпонатов мы видим уникальный документ – паспорт гражданки Российской империи, выданный ей в Париже… в 1921 году. Известно, что она родилась в имении Красный Став (название польское, ведь имение находилось на границе современных Польши и Украины), потом ее отослали в частную школу, затем она оказалась в Киеве у родственников и, по словам Алексея Петухова, мечтала выйти замуж за военного. И однажды такой военный появился прямо под окнами ее дома. Красивый рыжеусый барон Эттинген уже через год стал ее мужем, даровав титул, а еще через год навсегда исчез из жизни новоиспеченной баронессы. Говорят, живущие в Америке потомки барона (у самой Миончинской – Эттинген детей никогда не было) до сих пор бьются за то, чтобы «даму с сомнительной репутацией» перестали ассоциировать с благородным родом. Разведясь с бароном Эттингеном, будущая меценатка отправляется сначала в Италию, где ее возлюбленным становится Арденго Соффичи, итальянский художник-символист и футурист. - Баронесса Эттинген - великий мифотворец, – говорит Алексей Петухов. - Она хотела остаться таинственной восточной дивой. Она написала о своем детстве и юности книгу «Красный Став». Мы не знаем, есть ли в ней хоть слово правды. Точно также она создала свое альтер-эго – мужчину-поэта Леонара Перье и мужчину-живописца Франсуа Анжибу. И наконец Рош Грей – псевдоним литературного критика. Под прикрытием этих воображаемых рыцарей она вошла в мир искусства 20 века. Загадкой она предстает и на выставке. Ее портрет когда-то писал сам Модильяни. Вместе с портретом ее возлюбленного, Леопольда Сюрважа (он был тоже родом из Российском империи, из Финляндии) они составляли пару. Однако сохранился только Сюрваж (работу предоставил финский музей Атенео). Впрочем, устроители выставки нашли выход – в архиве Руссо обнаружился единственный уцелевший винтажный снимок этого портрета, некогда помещенный на обложку «Парижских вечеров». Огромное влияние на баронессу оказал Сюрваж. Он был не только мастером-кубистом, но и мастером театрально-декорационного жанра. Здесь целая стена его декораций. Это складчатые композиции, представляющие собой систему уходящих в бесконечность фантастических кулис. Один из залов выкрашен в невероятный желтый цвет с легким оттенком охры. - Это не просто желтый цвет, - заговорщически поясняет Алексей Петухов, для которого выставка – долгожданное и любимое детище. Это аутентичный цвет, который мы обнаружили в эскизах празднеств в доме модного парижского дизайнера Поля Пуаре. А он был вхож в салон баронессы, которая заказывала у него платья. Здесь Пикассо, Брак, Фернан Леже, Сюрваж с собственной версией абстракции, Александр Архипенко, Франсис Пикабиа. Здесь и Андре Дерен с его «Субботой», под верхнем слоем которой – еще один сюрприз - был обнаружен религиозный сюжет с Мадонной и Ангелом, приносящим дары. И сам Серж Фера, который очень тщательно идет по стопам Пикассо и постепенно разрабатывает свою собственную кубистическую манеру с многослойностью, песком, аппликацией, фактурностью. Мы видим салон баронессы Эттинген как настоящую лабораторию авангарда, где слышен голос Аполлинера, читающего «Мост Мирабо». Выставка еще и говорящая. Цитаты современников, выдержки из журнала Аполлинера, голоса свидетелей тех искрометных лет. Отдельный зал посвящен театральной постановке Аполлинера 1917 года «Груди Тересия» в небольшом театре Мобель. Спектакль стал самым ярким театральным событием в жизни круга баронессы. Созданный на модную тему суфражизма и зарождающегося феминистического движения, это карнавальный бурлеск в духе интереса первой трети 20 века к низовым формам искусства. Героем пьесы становится по сути трансгендер – женщина, уходящая от семейных уз в политику под именем Тересия, которое в античной мифологии принадлежало персонажу, способному менять пол. Но и муж ее также решил поменять гендерные признаки и из патриотических соображений стать комбинатом по производству детей на нужды армии. Серж Фера, впрочем, больше сил потратил на создание эскизов, чем на сами декорации, которые были вырезаны за день из картона и цветной бумаги. И те и другие мы видим и имеем возможность сравнить. После 1917 года баронесса Эттинген, чтобы сохранить свой салон, берется под разными псевдонимами за прикладное искусство: создает ширмы, вазы, вышитые панно и пуфы в эстетике ар деко и даже одежду. К своим клиентам она выходила в жакете, сделанном ей самой в стиле Сони Делоне, которая адптировала кубизм к моде. И этот жакет мы видим, словно оставленный баронессой на спинке стула рядом с потрясающими ее прикладными вещицами. Талант позволял ей продавать их достаточно дорого, чтобы остаться наплаву и продолжать устраивать салоны. Баронесса почерпнула у Сюрважа многослойность и перспективу, только добавляет еще больше цвета, граничащего с кичем. В ее работах начинает сквозить фольклорность, которую видно и на картинах того времени, отсылающих к сельским пейзажам и сюжетам. Кажется невероятным, но салон просуществовал до 1935 года, пережив великую депрессию, крах парижского художественного рынка в 1930-1931 годах. Баронесса заболевает, и Фера берется за все, чтобы спасти сестру. Вплоть, до того, что заключает контракт с «Ситроэн» на создание автомобильного двигателя. Блеф в духе карнавальности ушедших блистательных лет, но с оттенком трагедии. Он пишет пейзажи в своей теплой, пастельной, утонченной манере и в красках, словно сошедших с полотен Анри Руссо, только растушеванных, и даже язвительный Кокто снисходит до комплементарного, хоть порой двусмысленного предисловия к книге, посвященной Фера: «Что же делает среди нас этот русский? Каким очарованием он наделен? Ведь дороги, коровы, деревья отвечают ему. Возможно, они останавливают его, чтобы поведать свои тайны». До самой своей кончины в 1958 году Сержа Фера не отпускает образ Арлекина, характерный для многих художников первой трети 20 века. Его еще ждали годы славы. А после смерти баронессы в 1950 году он привел в идеальный порядок ее архив, передав его семье Руссо. И вот он возвращается в Россию. Выставка-жизнь, выставка-путешествие, выставка-роман, ведущий от веселья и пороков к размышлениям, меланхолии и смерти. Выставка открыта для посещения с 25 сентября 2018 года по 13 января 2019 года. Ксения Фокина

Музеи и выставки

Коллекционирование/Арт-рынок

Музыка

Коллекционирование/Арт-рынок